Кино-Театр.Ру
МЕНЮ
Кино-Театр.Ру
Кино-Театр.Ру
Кино-Театр.Ру мобильное меню

Евгений Лебедев

Евгений Лебедев фотографии

Лебедев Евгений Алексеевич

Родился 2 (15) января 1917 года в городе Балаково Саратовской области в семье дьякона Иоанно-Богословской (Кладбищенской) церкви, и в дальнейшем был вынужден скрывать своё происхождение.

Заслуженный артист РСФСР (1953).
Народный артист РСФСР (1962).
Народный артист СССР (20.02.1968).
Герой Социалистического Труда (1987).

С 1927 года воспитывался у деда в Самаре, учился в средней школе № 13 им. Чапаева, затем в ФЗУ при заводе «Кинап», участвовал в заводской художественной самодеятельности; в 1932 году поступил в самарский ТРАМ.
В 1933 году «поповскому сыну» пришлось покинуть Самару; Евгений Лебедев поселился в Москве, работал в студии при Театре Красной армии. В 1936—1937 годах учился в Центральном техникуме театрального искусства (ЦЕТЕТИС, ныне — ГИТИС), с 1937 года — в училище Камерного театра (после объединения с двумя другими театральными училищами при московских театрах, с 1938 — Московское городское театральное училище), которое окончил в 1940 году (курс В. В. Готовцева).

С 1940 года — актёр Тбилисского ТЮЗа им. Л. М. Кагановича.
Здесь познакомился с Георгием Товстоноговым, с которым будет связана вся дальнейшая его творческая судьба.
В годы Великой Отечественной войны вместе с группой артистов театра выступал с концертами в воинских подразделениях и госпиталях. Преподавал актёрское мастерство в Грузинском театральном институте, в классе Товстоногова.
В 1949 году по личным обстоятельствам покинул Тбилиси и в поисках работы приехал в Москву; недолгое время служил в Театре промкооперации. На актёрской бирже он встретил Товстоногова.
С 1949 года — артист Ленинградского театра имени Ленинского комсомола.
С 1956 года — артист АБДТ имени Горького (с 1992 года — имени Г.А. Товстоногова).
Доцент Ленинградского института театра, музыки и кино (с 1958 года).

Ушёл из жизни 9 июня 1997 года в Санкт-Петербурге. Похоронен актёр на Литераторских мостках Волковского кладбища (Санкт-Петербург).

Был женат на сестре Г.А.Товстоногова — Нателе Александровне. Сын — кинорежиссёр Алексей Лебедев.

В его честь назван театр в городе Балаково — Балаковский драматический театр имени Е.А. Лебедева, а в июне 2001 г. перед зданием театра установлен памятник великому актёру.
театральные работы
Тбилисский ТЮЗ
«Бедность не порок» А. Н. Островского — Митя
«Как закалялась сталь» Н. А. Островского — Павел Корчагин
«Свои люди — сочтёмся» А. Н. Островского — Подхалюзин
«Недоросль» Д. Фонвизина — Митрофанушка
«Василиса Прекрасная» Е. Черняка — Баба-Яга
«Слуга двух господ» К. Гольдони — Труффальдино
«Молодая гвардия» по А. Фадееву — Сергей Тюленин

Ленинградский театр им. Ленинского комсомола
1949 — «Два капитана» В. Каверина и З. Юдкевича — Саня Григорьев
1949 — «Из искры…» Ш. Дадиани; режиссёр Г. А. Товстоногов — Сталин
1950 — «Студенты» В. А. Лифшица; режиссёр Г. А. Товстоногов — Саватеев
1951 — «Гроза» А. Н. Островского; режиссёр Г. А. Товстоногов — Тихон
1951 — «Аленький цветочек» С. Аксакова — Баба-Яга
1954 — «На улице Счастливой» Ю. Я. Принцева; режиссёр Г. А. Товстоногов — Степан Барабаш
1956 — «Униженные и оскорблённые» Ф. М. Достоевксого - Ихменев

Большой драматический театр имени М.Горького
1956 — «Безымянная звезда» М. Себастьяна. Режиссёр Г. А. Товстоногов — мадемуазель Куку
1957 — «Метелица» В. Ф. Пановой. Режиссер М. В. Сулимов — Балютин
1957 — «Достигаев и другие» А. М. Горького. Режиссёр Н. С. Рашевская (возобновоение)— Алексей Матвеевич Губин
1957, 1966 — «Идиот» по роману Ф. М. Достоевского. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Рогожин
1958 — «Дали неоглядные» Н. Е. Вирты. Постановка И. П. Владимирова и Р. А. Сироты — Стёпкин
1959 — «Варвары» М. Горького. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Монахов
1960 — «Неравный бой» В. С. Розова. Режиссёр 3. Я. Корогодский — Григорий Степанович
1960 — «Гибель эскадры» А. Е. Корнейчука. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Боцман Кобза
1961 — «Океан» А. Штейна. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Миничев
1961 — «Моя старшая сестра» А. М. Володина. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Ухов
1963 — «Карьера Артуро Уи» Б. Брехта. Режиссёр Э. Аксер — Артуро Уи
1964 — «Поднятая целина» М. А. Шолохова — дед Щукарь
1966 — «Мещане» М. Горького. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Бессеменов
1969 — «Правду! Ничего, кроме правды!» Д. Аля. Режиссёр Георгий Товстоногов — Авраам Линкольн
1969 — «Король Генрих IV» У. Шекспира. Постановка и оформление Г. А. Товстоногова — Фальстаф
1971 — «Тоот, другие и майор» И. Эркеня. Постановка Г. А. Товстоногова — Тоот
1974 — «Энергичные люди» В. М. Шукшина Режиссёр Георгий Товстоногов — Аристарх Петрович Кузькин
1975 — «История лошади» по рассказу Л. Н. Толстого. Режиссёр Георгий Товстоногов — Холстомер
1976 — «Дачники» М. Горького. Режиссёр Г. А. Товстоногов — Двоеточие
1982 — «Дядя Ваня» А. П. Чехова. Режиссёр Г. А. Товстоногов — профессор Серебряков
1985 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского - Крутицкий
1987 — «На дне» М. Горького - Лука
1996 — «Фома» (по «Селу Степанчикову» Ф. М. Достоевского) - Фома Опискин
«Божественная комедия» Исидора Штока - Ангел Д.
«Горе от ума» А. С. Грибоедова - Загорецкий

Сотрудничество с Петербургским Малым драматическим театром – Театр Европы:
1992 - «Любовь под вязами» О'Нила - Эфраим Кэббот
1994 - спектакли «Роберто Зукко» по пьесе Б.-М. Кольтеса (главная роль) и «Вишнёвый сад» по пьесе А. Чехова (Фирс) – премьеры обоих состоялись в парижском театре «Одеон».
призы и награды
Два ордена Ленина (1971, 1987).
Орден Трудового Красного Знамени (1977).
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (1997).
Медаль «За оборону Кавказа» (1945).Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1946).
Медаль «В память 250-летия Ленинграда» (1957).
Медаль «Ветеран труда» (1984).
Сталинская премия первой степени за исполнение роли И. В. Сталина в спектакле «Из искры…» Ш. Н. Дадиани (1950).
Государственная премия СССР за исполнение роли Василия Васильевича Бессеменова в спектакле «Мещане» М. Горького (1968).
Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых за исполнение роли Королёва в фильме «Блокада» (1980).
Ленинская премия за театральные работы последних лет (1986).
Кинофестиваль в Мар-дель-Плата (Аргентина, приз за лучшую мужскую роль, фильм «Последний месяц осени») (1966).
Приз «Золотая нимфа» Международного фестиваля в Монте-Карло(за участие в фильме «Блокада») (1977).
Нагрудный знак «За заслуги перед польской культурой» (1979).
Премия КГБ СССР в области литературы и искусства I степени (за участие в фильме «Синдикат-2», роль террориста Савинкова) (1984).
Премия мэра Санкт-Петербурга А. Собчака «За выдающиеся заслуги в развитии культуры» (1994).
Высшая театральная премия Санкт-Петербурга «Золотой софит» — специальная премия «За творческое долголетие и уникальный вклад в театральную культуру» (1996).
Почётный гражданин г. Балаково (1987).
Почётный гражданин г. Тбилиси (1992).
Почётный гражданин Санкт-Петербурга (1996).

последнее обновление информации: 09.12.23

фрагменты: «Отпуск, который не состоялся». Отрывок >>

«Комиссия по расследованию». Отрывок
«Дядя Ваня. Сцены из деревенской жизни»
«Срочный вызов». Отрывок
«Эскадрон гусар летучих». Отрывок
«Прощание славянки». Отрывок
ИНТЕРВЬЮ С СУПРУГОЙ ЕВГЕНИЯ ЛЕБЕДЕВА - НАТЕЛОЙ ТОВСТОНОГОВОЙ.

Я познакомилась с Евгением Лебедевым в Тбилиси, когда была еще школьницей. Евгений Алексеевич и Георгий Александрович после института работали в Тбилисском детском театре. В 1937-м у нас с Гогой репрессировали отца, жили мы довольно сложно, поэтому было очень кстати, что ТЮЗ снял у нас для Лебедева комнату. Евгений Алексеевич очень дружил с моей мамой, ну а между нами ни о каких отношениях и речи не было. Мне было пятнадцать, ему — двадцать пять. Это существенная разница.

Из Тбилиси Женя уехал в Москву. Потом Георгий Александрович получил Ленинградский театр Ленинского комсомола и пригласил Лебедева к себе. Я тоже переехала с Гогой в Ленинград. Мы с Гогой были абсолютно беспомощными в быту людьми, чего нельзя сказать про Женю. Поэтому он как бы взял над нами шефство.

Когда мы поженились, то зажили одним домом. Даже когда получили отдельные квартиры. Поскольку они располагались рядом, мы прорубили в стене дверь и жили все вместе, одной семьей.

С Гогой мы всегда дружили. У него был очень легкий характер. С Евгением Алексеевичем было труднее. Он мог бросить почти готовую роль, ему могло в ней что-то внезапно не понравиться. Поэтому споры у нас были, хотя в конфликты они не перерастали.

Разговоры в доме всегда только на отвлеченные темы — театр, литература, искусство, политика. Все были настроены на эту волну. Разговоры о высоком перемежались анекдотами… Иногда, что-то обсуждая, мы забывали поужинать. И тогда кто-нибудь говорил: «Натела, приготовь что-нибудь попроще, хотя бы яичницу!» Женя, правда, часто не давал мне дойти до плиты: «Давай лучше я все приготовлю!»

Когда мы поженились, ему было уже тридцать три года. Это был состоявшийся человек, проживший очень трудную жизнь.

Никакого чувства, что живу рядом с гениями (об этом меня часто спрашивали журналисты), у меня не возникало. Я всегда была критически настроена по отношению к ним. Они даже говорили, что боятся меня. Но, как мне казалось, моя помощь заключалась в том, чтобы сказать им, что сделано плохо. А что хорошо - это и так видно. Поэтому хорошие слова они от меня редко слышали. Гога всегда очень остро воспринимал критику во время премьеры. После нее он выслушивал любое мнение спокойно. А Евгений Алексеевич — наоборот. У него после премьеры работа над ролью не прекращалась. Поэтому он очень не любил, когда близкие видели его премьерные спектакли.

Но жили всегда дружно. Женя никогда не просил у Гоги ролей, этого просто быть не могло! Однажды Женя очень захотел сыграть короля Лира, и его два раза даже приглашали в другие труппы играть эту роль, но тогда играть в чужих труппах было не принято. Да и Гогу это очень огорчило бы, поэтому Женя даже не говорил ему об этих предложениях. Но всю жизнь он мечтал о роли короля Лира. И не просто мечтал, а работал над ней, как будто готовился к премьере. И эта роль, я точно знаю, у него была готова. И текст знал наизусть. Хотя он ее так никогда и не сыграл…

На репетиции в театр я ходила редко. Реже, чем хотела бы сама, и чем хотели бы Гога и Женя. Гога иногда говорил: «Посмотри свежим глазом». Мне же всегда было неловко, имея брата — главного режиссера и мужа — ведущего актера, присутствовать на репетициях. Я боялась, как бы замену кого-то из актеров или передачу роли от одного к другому не приписали бы моему влиянию.

Но когда спектакль был практически готов, я, конечно, шла на генеральную репетицию. И на премьеру. Хотя всегда было сложно соблюдать политес, чтобы высказать свое мнение, никого не задев…

Сестра и жена не может быть одновременно и поклонницей. Это абсолютно точно. В этом отношении мы с Гогой были похожи. Родственные отношения, когда дело касалось театра, значения не имели. Жене со мной, особенно поначалу, приходилось непросто. Он был в очень невыигрышном положении. Но оба говорили, что мое мнение для них ценно. Из всех ролей Жени лучшей я считаю, пожалуй, Монахова в «Варварах». Это была очень тонкая работа. Жаль, что она, как и многие другие удачи, не сохранилась в записи…

Только раз я ошиблась. Никак не могла согласиться с выбором для постановки «Мещан», говорила: «Отстаньте от меня, не могу дочитать до конца эту пьесу. Жуткая скучища!» Но у Гоги, слава богу, уже было свое видение этой пьесы, и он ее начал ставить…

И только однажды в жизни я с Женей попыталась проявить дипломатию. Мы приехали в Париж с театром Додина, и Женю попросили заменить заболевшего Олега Борисова в роли Фирса. Он его только что сыграл в БДТ. Женя пошел на репетицию, а Лева ему говорит: этого не надо, Евгений Алексеевич, того не надо… Женя страшно рассердился, пришел в гостиницу и заявляет: мы уезжаем! Мне, конечно, сделалось страшно досадно. Но я ему спокойно говорю: «Как жаль! Ну, конечно, возраст есть возраст…» Он умолк, повисла долгая пауза. И назавтра сыграл совсем по-новому, совсем иначе…

В Жене меня всегда восхищало его умение работать над ролью, которая ему нравилась, даже если он заведомо знал, что никогда не сыграет… Других таких актеров я не встречала.

Женя пережил инсульт — тяжелейший, с потерей речи, когда ему пришлось и к жизни и в профессию возвращаться заново. Он учился ходить, двигаться, разговаривать. Однако после этого и Холстомера играл, и профессора Серебрякова, я уж не говорю о ролях, сыгранных у Додина. Но характер после болезни у него очень изменился. До этого он был очень веселый, легкий в общении. Болезнь сделала его характер более трудным.

Мне очень тяжело смириться с его уходом. Смерти Евгения Алексеевича могло бы и не быть, он был очень сильным человеком, даже в свои восемьдесят… Если бы его не уговорили на абсолютно ненужную ему операцию, которую к тому же не сумели сделать, он бы сейчас еще играл в театре.

БЛАГОДАРЯ ЕВГЕНИЮ ЛЕБЕДЕВУ ПОЯВИЛАСЬ СЦЕНИЧЕСКАЯ "ИСТОРИЯ ЛОШАДИ"

Лев Толстой не предвидел сценическую жизнь Холстомера. “История лошади” – не для театра, и понадобилась незаурядная художническая дерзость инсценировщика и режиссера М.Розовского, постановщика Г.Товстоногова, дабы решиться на такое. Но их благородная отвага осталась бы бессмысленной, не докажи Евгений Лебедев, что ему по плечу беспримерная задача - сложнее решавшихся ранее.

Исходная беспримерность сценической “Истории лошади” в отказе, следом за Толстым, от уверенности, будто человеку в отличие от “братьев меньших” внятно все. Или, напротив, животное наделено особым чутьем, оно позволяет проникнуть в тайники души человеческой.

Есть лишь взаимодоступные зоны сближения, лишь минуты сближения. Благодаря им способно иногда выразиться сокровенное, обнаружить себя с точки относительной близости. Относительной и примечательной.

Да, Холстомер готов подчиниться молодому князю, любя его, наивно почитая лучшим из людей. Но и себя признает далеко не последним среди лошадей. Он испытывает счастье от такого альянса, счастье, недоступное князю. Тот никогда никого не любил. Правда, гордясь своим “пегим”, мог называть его другом. Но эта мнимая дружба не исключает для князя измены, предательства. Но и ему самому изменит любовница. Среди людей измена в порядке вещей.

Актер, по самой своей сути, да и по судьбе тяготевший к Достоевскому, мучительно обретавший собственное постижение Рогожина в “Идиоте”, теперь жил жизнью Холстомера, опираясь не только на классический текст, но и на обостренно-личный опыт.

“И теперь, через пятьдесят лет, стоит мне закрыть глаза, я слышу этот вой. Так, мне казалось, выл и Холстомер, когда его кастрировали, делали из жеребца мерином”.

Ни у Толстого, ни в спектакле нет этой сцены. Она “за кадром”. “За кадром” и то, что, преследуя Е.Лебедева десятилетиями, выплеснулось раздирающим душу воем Холстомера.

Лебедев был великим актером и потому, что, на собственной шкуре изведав трагедийность времени, вложил в роль не только многообразный сценической опыт, но и свое человеческое “я”. В минуту гибели Холстомера под ножом он едва заметным движением выбрасывает из-под ворота перетянутой сбруей рубахи кроваво-алую ленту.

Это – одна из деталей, идущих от актера. Для него участь “пегого” причастна к собственной участи.

«Я играю лошадь. Прежде чем сказать первую фразу, я всегда вспоминаю отца и мать, а уж потом говорю: “Когда я родился...”»

Эти же слова услышал переполненный зрительный зал, не догадываясь, что артист, произносящий их, недавно перенес тяжкий инсульт.

Тот, кто видел спектакль в БДТ или на телеэкране, его не забудет.

ИСТОРИИ О ЕВГЕНИИ ЛЕБЕДЕВЕ
"КАК ЕВГЕНИЯ ЛЕБЕДЕВА В СТАЛИНА ПРЕВРАЩАЛИ"

Одному активисту было дано комсомольское поручение - достать и привезти на праздничный институтский вечер ни больше ни меньше как самого вождя всех времен и народов. Тут действительно впору ужасаться - есть от чего.

Но не надо забывать, что на дворе было иное время - самое начало пятидесятых. Годы репрессий, злобных идеологических кампаний, шпиономании и невиданной ранее травли интеллигенции. Гипертрофированный культ вождя превосходил все мыслимые пределы. Портреты Сталина были повсюду - даже в детском саду и в других не самых подходящих местах. А на ноябрьские праздники в институте, о котором идет речь, готовилось праздничное театрально-эстрадное представление. Обозрение - именно такой жанр был тогда в моде. Тема обозрения? Какая могла быть в те тревожные годы тема? Что-то вроде «Эх, хорошо в стране советской жить!» Ну и конечно, в финале должен был выйти на сцену лучший друг советских студентов, он же самый мудрый человек на планете, и сказать что-нибудь духоподъемное. Причем тот порядком одряхлевший вождь, который дважды в году являлся народу с трибуны Мавзолея, тут был бы неуместен. Разумеется, образ вождя как образ нашего светлого будущего должен быть эстетизирован и омоложен. Только вот студенту из институтской самодеятельности изображать гениальнейшего из людей было, так сказать, не по чину. Учитывая политическую значимость предстоящего мероприятия, решили, что на роль вождя следует пригласить профессионального актера. Выбор пал на молодого артиста Ленинградского театра имени Ленинского комсомола Евгения Лебедева, чья блистательная театральная карьера тогда только начиналась. Тот дал согласие.

"ИЗ ИСКРЫ - ПЛАМЯ"

Выбор, вообще говоря, был невелик. Изо всех имеющихся в наличии «Сталиных», которые в те годы выходили на театральные подмостки нашего города, Евгений Лебедев был самым молодым. И по собственному возрасту, и по возрасту своего исторического героя. Сталину эпохи «Из искры...» не было еще и тридцати. Актеру - чуть-чуть побольше. То был дебют будущего народного артиста СССР на ленинградской сцене. Молодой-то молодой, но ко времени описываемых событий уже лауреат Сталинской премии - это ценилось тогда больше иных почетных званий.

Пьеса Шалвы Дадиани «Из искры...» была поставлена Георгием Товстоноговым на сцене руководимого им Театра имени Ленинского комсомола к 70-летию И.В.Сталина, которое торжественно отмечалось по всей стране в декабре 1949 года. Впоследствии, после 20-го съезда КПСС, критика напишет: «Несмотря на то что в пьесе Дадиани проступало влияние культа личности и роль И.В.Сталина в организации батум-ской стачки оказалась преувеличенной, спектакль взволнованно запечатлел первые вспышки народного протеста, разгоревшиеся в пламя победоносной революции». Ну а тогда, в сорок девятом («Из искры...» сохранялось в репертуаре еще несколько сезонов), мнения о спектакле Товстоногова были самые восторженные. Спектакль оформлял Игорь Вускович, впоследствии главный художник «Ленфильма». Нетрудно догадаться, что подобный спектакль не мог остаться незамеченным. В результате - Сталинская премия I степени (высочайшая по тем временам награда). Обладателями лауреатских званий сделались режиссер-постановщик, художник и несколько актеров. В их числе Евгений Лебедев, сыгравший пламенного молодого революционера Сосо Джугашвили.

"В СКРОМНОЙ МАРШАЛЬСКОЙ ШИНЕЛИ"

В театре актера одели и загримировали, и в назначенное время активист подъехал на такси к служебному входу театра, ныне именуемого Балтийским домом.

И вот хмурый ноябрьский вечер. В шинели с маршальскими звездами на погонах актер, так никем и не узнанный, вышел из подъезда театра и уселся в такси на заднее сиденье. Водитель на него даже не взглянул - какая разница, кого везти? Взяли пассажира и поехали к пункту назначения. Но вот где-то на освещенном перекрестке шофер в зеркальце разглядел знакомое по портретам лицо и фигуру в шинели с крупными звездами. Увидел и окаменел от ужаса. Напоминаю, что дело происходило в ноябре 52-го, до марта 53-го оставалось еще несколько месяцев, и всем казалось, что наш вождь бессмертен.

Потребовалось приложить немало усилий, чтобы привести в чувство шофера. Объяснить ему, что для страха нет никаких оснований, что это всего лишь загримированный артист. Поверил таксист или нет - неизвестно. Ехал не оборачиваясь, ни слова не сказав до конца пути. Наконец приехали. Шофер явно вздохнул с облегчением, избавившись от подозрительного седока. А человек в форме маршала Советского Союза вышел к народу, взойдя на студенческие подмостки. Тут не было ошибки. Генералиссимус существовал в стране в единственном экземпляре, и специальную форму, подобающую высочайшему в СССР воинскому званию, ввести так и не успели. Потому и обладал наш генералиссимус лишь маршальскими знаками отличия. Очень скромно - маршалов Советского Союза было в стране еще десятка полтора. Но этого спутать ни с кем было невозможно. Таким мы и видели его на всех портретах, в кадрах кинохроники и фильмах о войне, где правом изображать вождя были наделены лишь два актера в стране - Михаил Геловани и Алексей Дикий.

Вечер прошел вполне успешно. Активист, на которого комитетом ВЛКСМ института была возложена такая ответственная миссия, заслужил благодарность и одобрение начальства. В итоге - каждому свое. Каменная «статуя Командора» благополучно возвратилась в театральную гардеробную.

А великий актер Евгений Лебедев продолжил свое восхождение к вершинам славы.

"ЗНАКОМЫЕ КАМНИ"

Когда Евгений Лебедев стал знаменитым актером, к нему приставали различные общественные деятели: "Евгений Алексеевич, вы должны заниматься общественной работой! Почему вы не занимаетесь общественной работой?! Вы должны быть в активе профсоюзов. Евгений Лебедев, у которого во время сталинских репрессий забили до смерти отца-священослужителя, отвечал: "Я согласен, если вы мне объясните, что значит "Здесь каждый камень Ленина знает". Как камень может знать Ленина? Я не понимаю! Камень - и Ленин! Как это?"

После этого Лебедева уже не стали звать в общественную жизнь.

"ПОВЕРИЛА"

Евгений Лебедев вместе с Михаилом Ульяновым снимался в двухсерийном фильме "Сам я - вятский уроженец" по повести Владимира Крупина "Живая вода". Герой Лебедева, умирающий и несчастный по сценарию, пьет живую воду и чувствует, что исцеляется. В первом дубле он делал глоток и бодро встряхивался: "Эх, сейчас бы с какой-нибудь вдовушкой под руку пройтись!" Во втором и третьем дублях Евгений Алексеевич, как человек творческий, оживал еще более: "Эх, сейчас бы красавицу доярочку!" В следующем дубле кричал, молодцевато озираясь, как петух среди двора: "Ух, сейчас бы, ух, я сейчас бы!.."

Снимали в красивом русском селе Сидоровка на Волге. Зрителей, особенно зрительниц, было много. Одна из зрительниц, вдовушка, да еще и красавица, да еще и доярка, полюбила Лебедева. Она и раньше его любила. Как артиста. А сейчас полюбила как мужчину: полон сил, тоскует, на съемках без охраны, то есть без жены. После того как эпизод был отснят, и готовились к следующей сцене, актеры отдыхали. Тут и подошла к Лебедеву красавица. Стесняясь и краснея, она пригласила артиста к себе домой: "Что ж вы все всухомятку, я еду приготовлю. У меня... у меня и ночевать можно. Я... я одна". Лебедев тяжко вздохнул: "Да, твоя перина - не гостиничный тюфяк. Только... только я-то ведь тюфяк". "Ну, уж - не поверила женщина. - Вон Вы какой орел, как глаза сверкают, вы же кричите: "Вдовушку бы!" "Это в кино, - сказал артист. - А ты зовешь в жизнь. Я могу силу сыграть, но в жизни у меня ее нет. Вот тебе и вся разница между жизнью и искусством".

Правда, Лебедев не был бы Лебедевым, если бы не разыграл Ульянова. Он сказал вдовушке: "К нему иди, вот он может не только играть".

Но как там было со вдовушкой у Ульянова - не известно.

"ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО"

В 1996 году Евгению Лебедеву позвонил Михаил Александрович Ульянов и сообщил, что Союз театральных деятелей и все жюри "Золотой маски" решили вручить Евгению Алексеевичу Лебедеву высший приз в номинации "За честь и достоинство". Единственное условие - номинант обязательно должен присутствовать на вручении приза.

- Какого же числа состоится церемония? - спросил Лебедев.

- Тридцать первого марта, - ответил Ульянов, - приезжайте, мы ждем вас.

- К сожалению, не смогу, - подумав, отказался Лебедев, - в этот день я выступаю в благотворительном концерте, посвященном памяти Стржельчика. Я указан в афише.

В этой афише было много ярких имен. Выступал Спиваков со своим знаменитым оркестром. Выступали звезды Мариинского театра. В принципе, этот концерт вполне мог состояться без Лебедева. Но это был благотворительный концерт. Он был посвящен памяти товарища. Люди покупали билеты, а деньги шли на памятник Стржельчику.

Рассказы Евгения Лебедева…

"ПОПОВСКИЙ СЫН"

Я привез сестру на площадь Дзержинского в Москве и сказал: «Вот девочка, ее нужно устроить в детский дом, у нее родители репрессированы». Я делал вид, что она мне чужая: «Нашел на улице!»

До Лубянки были в Наркомпросе. Наркомпрос ответил: «Врагов не устраиваем, кому нужно, тот о них позаботится. Уходите!» И мы ушли. Пришли в женотдел. После моего объяснения председатель закричала: «А, поповские выродки! К нам пришли? Деться некуда? Поездили, покатались на нашей шее? Хватит!» Мы стояли и слушали, как над нами издеваются взрослые мамы и тети. А мы-то надеялись!..

Мы теперь равные, говорил я, такие же, как все. Мы теперь не отвечаем за поступки наших родителей, мы им не выбирали профессий — нас тогда еще не было. В статье нового закона написано, что мы теперь не лишенцы… Я с двенадцати лет сам добываю себе на хлеб, я беспризорник. Я привел вам девочку… ей десять лет. Куда ее? На улицу?

Помню, как наступила тишина — и в тишине вдруг голос, спокойный, уверенный, стальной:

— На Лубянку! Там ваше место!

Год назад никто не знал, что у меня есть отец и мать, все знали, что они давным-давно умерли, в голодном двадцать первом году, на Волге. Я помню, как меня стыдили за то, что скрывал, что похоронил родителей: «Кого похоронил? Отца и мать! Где у тебя совесть?! Ты должен их навестить!» И опять я стал виноват. Я навестил их, я всегда навещал их, только тайно, чтобы никто не знал. Меня этому научили.

Сегодняшняя молодежь и представить себе не может, что все это было с нами, с их дедами и прадедами. Открыл, объявил: «Еду к отцу!» А вернулся — телеграмма: папа арестован. Новое ко мне отношение, новый ярлык, опять позорное клеймо.

Присматриваются, что я буду делать, как поведу себя в новых «предлагаемых обстоятельствах».

Я все время об этом думаю. Днем и ночью. Во сне и наяву. Лежу в постели, молчу и думаю. Передо мной станция Аркадак. Привокзальный буфет. Я и отец. Мне двадцать лет. Отцу — за шестьдесят. Первый и последний раз я пил с отцом. Он мне сам предложил: «Я хочу с тобой выпить. Я чувствую, что мы больше никогда не увидимся». Я никак не ожидал услышать от него такое. А он смотрел в стопку и говорил, как заклинание, как молитву: «Запомни: никогда не теряй веру. Никогда с ней не расставайся. Что бы ты ни делал, в деле твоем должна быть вера. С верой и благоговением совершай свой труд, зарабатывай кусок хлеба. Не оскверняй храма своего, храм — в тебе самом, храм — душа наша. Трудись — и воздастся тебе, стучи — и откроются тебе двери познания жизни, ищи — и найдешь… Не обижай людей, ибо в человеке есть Бог. Бог — это человек».

Раны не обязательно остаются лишь после огнестрельного или холодного оружия, раны глубокие, незаживающие остаются от самого страшного оружия. Это оружие — жестокость, отсутствие милосердия.

ТРАМ — Театр рабочей молодежи. Я пришел туда из ФЗУ. Был комсомольцем, активистом. Я с двенадцати лет работал и как будто ни в чем не отличался от своих товарищей, которым не нужно было при живых родителях говорить о них, что они давным-давно умерли. Меня как комсомольца губком посылал в период коллективизации в деревню работать с молодежью. И я работал, верил в то, что моя работа необходима. Сам полуграмотный, учил неграмотных. А сколько их было в ту пору! Научатся писать свою фамилию — уже победа, ставили ему в графу — грамотный.

В закрытой церкви — клуб. Я организовываю комсомольскую ячейку. Я, поповский сын! Комсомольскую ячейку в церкви! Я носил юнгштурмовку. Не каждому ее давали, нужно было заслужить. Я, мальчишка, ночами дежурил у ответственного телефона. Мои распоряжения — закон.

Права у комсомольцев огромные. Это не то, что сейчас, — написать бумагу, послать ее к другому, высшему начальству, тот наложил резолюцию… Тогда было проще. Пришла баржа — снимаю трубку, звоню в тюрьму: «Прошу прислать пятьдесят человек на разгрузку». Сажусь вместе с милиционером в одно седло и еду проверять. Темно. Осень. Грязища. Старая Самара. Но в старой Самаре новые времена. И это новое делали мы — мальчишки и девчонки. Работа у нас — взрослая, ответственная.

И вдруг как гром — поповский сын!

«У нас в театре работает поповский сын». Это в ТРАМе-то! ЧП! Я стою в репетиционном зале, вокруг меня мои бывшие товарищи. Теперь я им не товарищ, а злостный враг. Меня пригвоздили к позорному столбу. Кричали, ярлыки всякие клеили. Заявляли, что таким, как я, не место в театре, и не только в театре, но и в обществе…

Я стоял и плакал, мне было шестнадцать лет.

"ВРЕМЕННАЯ ПРОПИСКА"

Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
К любым чертям с матерями катись
Любая бумажка.

Но эту…

— Евгений Алексеевич, — шепотом докладывал перепуганный комендант театра, — вас вызывает начальник милиции.

— Зачем?

— Печатей много… Печатей!!! В паспорте…

— Так ведь не я же их ставил… печати-то. Они законные, не поддельные.

Мне надоело жить и работать в Тбилиси. Я давно собирался уходить… Уехать обратно в Россию. И отношения мои с коллективом натянулись до предела. Меня не отпускали… Ждали, когда я успокоюсь, смирюсь, привыкну. А я не успокаивался, не смирялся, я тосковал, бунтовал, просил привезти земли русской… Мне ее привезли… в спичечной коробке… из Москвы… Я хранил ее у себя в гримерной. И ждал, ждал, когда смогу уехать, чтобы ходить, дышать, ступать своими собственными ногами по своей родной земле. А здесь… мне все чужое… не родное… Меня не отпускали.

И вот я в милиции.

Я достаю из широких штанин
Дубликатом бесценного груза.
Читайте, завидуйте,
Я — гражданин Советского Союза.

Начальник раскрыл мой паспорт, стал искать последнюю прописку. От каждой перевернутой страницы глаза начальника раскрывались все больше и больше. Каждая страница паспорта была пропечатана временной пропиской. За девять лет моей жизни в Тбилиси я поменял много комнат, всюду проживал временно, всюду временная прописка, постоянной жилплощади нет, есть только постоянная печать с временной пропиской. Ее в паспорте ставили как попало и куда попало. Даже вкладыш, вставленный во время войны, и тот был весь в печатях.

— Ты где живешь? — взволнованно и угрожающе спрашивает начальник. — Как ты сюда попал?

С каким наслажденьем жандармской кастой я был бы исхлестан и распят за то…

— Меня командировали…

— Кто тебя командировал? Кто? Кому ты здесь нужен? Зачем ты здесь нужен? Понял? Плохой ты артист.

И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав, говорит:

— Чтобы в двадцать четыре часа тебя больше не было в Тбилиси, понял? — И швырнул паспорт в мою сторону.

— Да?! Так мне ведь только этого и нужно.

— Что тебе нужно?

Я радуюсь и отвечаю:

— Я уеду раньше. Вы только вот здесь… на заявлении наложите резолюцию, и я уеду.

— Куда ты уедешь?

Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма.

— Куда ты уедешь? Зачем?

— Я не хочу здесь жить, я русский, я хочу в Россию. Меня никто не отпускает. Не отпускает театр, Комитет… Я ходил в ЦК партии — не отпускают.

И вдруг, как будто ожогом, рот скривило господину…

— Я уеду, — продолжаю я, — уеду сейчас же, только наложите резолюцию.

— Погоди, генацвале… погоди… не волнуйся. Зачем волноваться? Не отпускают тебя? Да? Правильно делают. Почему ты стоишь? Садись. Садись, дорогой… И…

Глазами доброго дядю выев, не переставая кланяться, берут… обратно мой паспорт, мое заявление. Берут, как будто берут чаевые…

— Куда ты поедешь? Зачем? Говорят, там хорошо, где нас нет. Это ваша, русская пословица, она же и наша. Ты хороший артист… Такой хороший артист… и такой плохой паспорт. Нэхорошо. Чем тебе здесь плохо? Комнату дали, работаешь в театре, хороший артист, паспорт мы тебе поменяем… живи! Работай! Твори! Ты творческий человек! Ты служишь для народа. Ты нужен народу!

Мне поменяли паспорт, меня прописали, у меня осталась одна печать и чистый паспорт.

…молоткастый, серпастый, советский паспорт!

"С ВЫСОТЫ 70 ЛЕТ"

Неужели мне семьдесят лет?! Говорю и не верю сам себе. Куда девалась середина длиною в тридцать лет? Помню первые тридцать, помню последние десять, а куда девались остальные? Почему так быстро пролетели?.. Какая короткая жизнь!.. С гулькин нос… Особенно по сравнению с той, казавшейся бесконечной, когда мальчишкой бегал босиком по лужам в дождь, а бывало, и по снегу без страха, озорно, со свистом из бани в снег, в сугроб, на морозе нырнешь, перевернешься, словно летом в реке, и опять на полок, в парную… и веником, веником… Снег голые подошвы обжигает, точно как если наступишь на погасший костер, в котором тлеют под серым пеплом красные угли! И ничего! Только и крикнешь: ух ты! ох ты! вот это да!

И теперь я говорю: вот это… да! Когда оглядываюсь назад, на эту жизнь, которая началась, кажется, только вчера… Кого из своих ровесников ни спрошу, у всех один и тот же вопрос к самому себе: как, когда проскочила, пронеслась, пролетела, проскользнула, промчалась…

Пересматриваешь старые фотографии, свидетели прожитых лет… Если бы не моя профессия, их могло бы и не быть. У артиста только и остается, что фотографии. Да память тех, кто видел тебя и запомнил. Но не подойдешь же к живому свидетелю и не спросишь: «Каким я был?» Подумают, что «тронулся». А могут и не узнать… Мне рассказывал мой учитель, известный артист: «Я сидел в скверике против памятника Долгорукому, а рядом сидел старичок… Мы разговаривали… И вдруг он говорит мне: ваш голос мне напоминает одного замечательного артиста… Его теперь уже нет. Это артист МХАТа 2-го». И спрашивает меня, помню ли я этот театр… Ну как же, конечно, помню, отвечаю я ему. «Так вот, — говорит старичок, — был артист Готовцев… кажется, Владимир Васильевич… Ох, какой был артист, теперь таких уже нет». Мне приятно было слушать про себя, мне хотелось как можно больше узнать… Молчал и слушал… Так я ему и не назвался… Долго сидели, но ему и в голову не пришло, что я живой сижу с ним рядом и слушаю воспоминания о себе».

Владимиру Васильевичу было тогда девяносто лет.

ЭПИЛОГ

В кабинете Евгения Лебедева до сих пор на окне стоит баба-Яга в ступе. Актеру часто дарили фигурки этого сказочного персонажа. Есть сувениры, чем-то похожие на Евгения Алексеевича.

Натэла Товстоногова, вдова Евгения Лебедева: «Эту роль он играл после института в Тбилисском театре, так что получается, что в течение всей жизни в разных вариантах исполнял бабу-Ягу, потом уже в конце совсем без грима».

В кабинете Лебедева множество вещей связано с его знаменитыми ролями. Здесь и марионетка Холстомера, подаренная театром Деммени, и автопортрет в гриме с длинными седыми бакенбардами. Есть Крутицкий из «На всякого мудреца довольно простоты», серьезный чиновник в исполнении Лебедева ползал на коленках в сцене приема просителя.

Эксцентрические находки Евгения Лебедева были настолько виртуозны, что публика ждала их как отдельного номера. Таким стала сцена из спектакля по пьесе Шукшина «Энергичные люди».

В крошечной гримерной БДТ прошла часть творческой жизни Евгения Лебедева. Актера трудно было представить рассказывающим анекдот перед спектаклем где-нибудь в кафе. Лебедев подолгу изучал свое лицо, входил в роль и гримировался только сам.

Как говорят коллеги, Лебедев в жизни очень отличался от своих экранных и сценических персонажей. Его было трудно застать веселым.

Вениамин Каплан, главный хранитель музея БДТ: «У него была очень тяжелая жизнь. Молодость прошла в трагических драматических обстоятельствах, что, конечно, такой веселости, легкости, что была ему присуща на театральных капустниках, когда он здорово мог петь „Метелок“, не было. Иногда его прорывало веселое легкое нутро, но все-таки он был человеком драматической судьбы».

В 2007 году о Евгении Лебедеве был снят документальный фильм "Неистовый лицедей". В нем о Евгении Лебедеве рассказали Глеб Панфилов, Галина Волчек, Михаил Ульянов и Натэлла Товстоногова-Лебедева. В фильме так же прозвучали отрывки из книги Евгения Лебедева "Великий лицедей", были включены фрагменты фильмов, сцены из спектаклей с участием актера - "Холстомер", "Идиот", "Мещане", "На всякого мудреца довольно простоты", "Карьера Артуро Уи" и "Записки сумасшедшего".

Текст подготовил Андрей Гончаров

Использованные материалы:
Материалы сайта www.kinoexpert.ru
Текст статьи "У него в глазах была тоска лошади...", автор О.Кучкина
Текст статьи "Только он мог сыграть эту роль", автор В.Кардин

дополнительная информация >>

Если Вы располагаете дополнительной информацией, то, пожалуйста, напишите письмо по этому адресу или оставьте сообщение для администрации сайта в гостевой книге.
Будем очень признательны за помощь.

обсуждение >>

№ 95
Телезритель из Питера (СПб)   16.01.2024 - 00:13
Кто же из тех времён не помнит Евгения Лебедева! Для меня до сих пор эталонным является фильм "Два капитана", " Свадьба в Малиновке" и, конечно, фильмы-спектакли БДТ "Мещане",... читать далее>>
№ 94
Кубанка   15.01.2024 - 06:36
Помним. Любим. Неповторим. Светлая память Евгению Алексеевичу. читать далее>>
№ 93
Марина_49 (Краснодар)   15.01.2023 - 12:13
Дорогой Евгений Алексеевич ! Любим , помним ... Вас ! Светлая и добрая память ! Кубанка 15.01.2023 - 08:07 Великий артист. Мастер. Создал неповторимые образы в прекрасных советских... читать далее>>
№ 92
Кубанка   15.01.2023 - 08:07
Великий артист. Мастер. Создал неповторимые образы в прекрасных советских фильмах. Светлая память Евгению Алексеевичу. читать далее>>
№ 91
Андрей Борисович Моргунов   10.06.2022 - 11:26
25 лет назад, 9 июня 1997 г. не стало великого артиста Большого драматического театра, народного артиста СССР Евгения Лебедева. Настоящее владение мастерством актера, речью, жестом, пластикой, всеми выразительными... читать далее>>
Кино-театр.ру на Яндекс.Дзен