Из книги воспоминаний Г. П. Вишневской "Галина": "Сколько же моральных уродов породила советская власть! У нас в театре пел замечательный драматический тенор Георгий Нэлепп. Артист безупречного вкуса, высокой вокальной культуры. В его голосе было столько красоты, юношеской свежести, звонкости. Когда я поступила в театр, мы вместе работали над оперой «Фиделио», и это одно из лучших воспоминаний моей творческой жизни. До Большого театра он долго пел в Ленинградском оперном театре им. Кирова. Был членом партии, имел все высшие награды и звания, несколько раз получал Сталинские премии и пользовался большим авторитетом, уважением своих товарищей, любовью публики. Было у него оригинальное для мужчины хобби: он совершенно изумительно вышивал крестиком полотенца и мужские рубашки, говорил, что это успокаивает нервы. Однажды утром я пришла в театр по какому-то делу и ждала в директорской ложе Н. С. Ханаева, бывшего в те годы директором оперной труппы. В зале шла оркестровая репетиция оперы «Садко», Нэлепп пел заглавную партию. Мне очень хотелось послушать репетицию, а Никандр Сергеевич опаздывал, и я в нетерпении ходила по лестничной площадке около директорской ложи. Этажом ниже, там, где гардероб, у входа, молча сидела какая-то женщина средних лет, бедно одетая. Вошел с улицы Ханаев, и дежурный капельдинер, снимая с него шубу, доложил: — Вот, Никандр Сергеевич, женщина просит вызвать Георгия Михайловича с репетиции. Уже давно сидит здесь, не знаю, как быть. Женщина обратилась к Ханаеву: — У меня срочное дело. Я сегодня приехала, очень прошу вас, позовите, пожалуйста, Георгия Михайловича. — А вы кто ему будете? — Он меня не знает, но мне нужно передать важное поручение от его знакомого. Я стою наверху, и Никандр Сергеевич говорит мне: — Скажи, Галя, секретарю, чтобы вызвала Нэлеппа со сцены, если он свободен. Я сделала, что он просил, и вернулась на прежнее место, ожидая, когда Ханаев поднимется. И вот какая сцена разыгралась перед всеми нами. Г. М. Нэлепп, народный артист СССР, лауреат Сталинских премий, холеный, знаменитый тенор Большого театра, медленно, с достоинством, как барин, спускается вниз по лестнице, застеленной красной дорожкой… Сидящая внизу женщина молча поднялась ему навстречу. Он подошел к ней: — Здравствуйте. Она молчит. — Вы хотели меня видеть? И вдруг она открыла рот, да как плюнет ему в лицо! — Вот тебе, гадина, за то, что погубил моего мужа, за то, что ты погубил мою семью! Но я выжила, чтобы плюнуть тебе в рожу! Будь ты проклят! Повернулась и, шатаясь, вышла вон. Нэлепп стал белым, как мел, и, прислонившись к стене, отер лицо носовым платком. Мимо него, смущенный, прошел наверх Ханаев. Капельдинер не знал, куда девать глаза, а я скорее убежала в аванложу… Никандр Сергеевич позвал меня в свой кабинет. Меня трясло, как в лихорадке, я не могла вымолвить ни слова. — Да ты не волнуйся, не такое еще теперь увидим. А Жорка многих в свое время погубил, еще работая в Ленинградском театре. Что, непохоже? То-то и оно, что, глядя на него, такое никому и в голову не придет… Вскоре Нэлепп умер от сердечного приступа. Было ему всего лишь пятьдесят два года."
Режиссер Л. В. Баратов о Нэлеппе: «Вспоминая о многих известных певцах, которых нам приходилось слышать, мы часто начинаем с того, что восхищаемся их вокальной техникой - дыханием, филировкой звука, эффектами пиано и форте и так далее, - они прежде всего врезались в память. О Нэлеппе так не скажешь. Когда он пел, никто в зале не фиксировал внимания на собственно вокале - на высоких нотах или сложных пассажах. Никому бы в голову не пришла мысль аплодировать ему за великолепно взятое верхнее до - ибо это разрушило бы цельность впечатления от образа, а захватывал слушателей именно созданный певцом образ, характер, его жизненная сила. Голос Нэлеппа принадлежал героям этого замечательного художника, он выражал их человеческую, эмоциональную сущность».
«Образы, созданные им, — писал дирижер А. Мелик-Пашаев, — всегда были ярки и правдивы, всегда покоряли исчерпывающей полнотой и особым, нэлепповским обаянием, всегда представляли прекрасный сплав огромной работы и выдающегося дарования!»
Режиссер Б. Покровский отмечал: «Нэлепп — враг подчеркнутости, нарочитости, крикливой эффектности. В его художественной палитре преобладают сдержанные, убедительные по своей строгой лаконичности краски. Он часто намеренно ограничивает внешний рисунок роли, чтобы нигде не перехлестнуть за грань, не изменить подлинно художественному вкусу, такту».
«Он не обладал каким-либо особенно могучим голосом, — вспоминает С. Я. Лемешев, — но так им владел, так совершенна была его дикция, его кантилена, что он свободно одолевал самые трудные драматические партии. Слушавшим Нэлеппа всегда казалось, что для него не существовало вокальных «препон».
Дирижер Большого театра Б. Хайкин на страницах газеты «Советский артист» выразил о певце всеобщее мнение: «Г. М. Нэлепп являлся образцом актера советской формации, ставящего превыше всего интересы дела, которому он посвятил свою жизнь».
Георгий Нэлепп - донской казак. В селе Бобруйки на Черниговщине более половины жителей носили фамилию Нэлепп. Ударение делалось на втором слоге. Георгий не был исключением, от рождения в 1904 году его именно так и звали. По-другому к нему станут обращаться его родные и друзья немного позже. За импозантную внешность, певческий дар и лукавый взгляд он получит прозвище Жорж, а когда попал на оперную сцену, его фамилию тотчас стали произносить на западный манер, делая ударение на первый слог. Сам Георгий Михайлович не мог вспомнить, кто первый его так назвал.
В 23 года Георгий Нэлепп вызывал восхищение и удивление ценителей хороших голосов. Он не имел начального музыкального образования, но блестяще окончил Ленинградскую консерваторию и был принят в труппу прославленного Кировского театра. Помогли певцу природный дар и огромная работоспособность. Потом он всю жизнь, не останавливаясь, учился – добирал то, чего не хватило ему в детстве. Нэлепп поражал своих родных и друзей познаниями в разных областях науки и искусства. Его интересы не ограничивались только репертуаром оперного театра и собственными партиями. Работа в Кировском театре настолько увлекла Нэлеппа, что он не только освоил весь классический репертуар, но и с интересом отнесся к современной опере. Георгий Михайлович был занят почти во всех премьерах опер советских композиторов и принимал непосредственное участие в работе с авторами. Георгий Нэлепп обожал репетировать и своим азартом актера заражал дирижеров и режиссеров. Любимой его фразой на репетициях была: «Повторим от печки». Об этом еще в 1950-е годы писал оперный режиссер Борис Александрович Покровский. «С Нэлеппом, как мы все его звали, Жоржем, репетировать было очень интересно, потому что мы чувствовали процесс создания образа, процесс возникновения живого человека на сцене, понимающего, страдающего и любящего. Он поражал одухотворением. Мы не могли не верить тому, что он влюблен. Мы не должны были сомневаться в том, что он кого-то убьет, если так полагалось по сюжету».
Во время московских гастролей Кировского театра талант Нэлеппа был замечен руководством Большого театра. В Большой театр Георгия Михайловича пригласили в 1944 году. После 15 лет работы в Ленинграде он вышел на сцену главного театра страны. Дальнейшие годы работы знаменитого тенора были связаны только с московской сценой.
У Георгий Нэлеппа был один секрет, который он и не скрывал от окружающих, но о котором не все знали. У него была муза и верная помощница, которая оставила свою карьеру ради мужа, личный концертмейстер и домашний педагог – Надежда Федоровна. Георгий Михайлович легко совмещал дом и театр, репетиции, спектакли и общественную деятельность с жизнью своей многочисленной родни. Дома у него, кроме приемной дочери Людмилы, племянника Коли, матери, сестры жены, бывало много людей. За стол обедать садилось не меньше дюжины человек. Когда выдавалось свободное время, то Георгий Михайлович посвящал его дочери, племяннику и их друзьям, ходил с ними в театры, музеи, на выставки и в цирк. Больше всего любил ездить на рыбалку. Для Нэллепа рыбалка была местом отдыха, где он мог отключиться от проблем театра.
Блестящая карьера певца была прервана проблемами со здоровьем: у Нэлеппа случился инфаркт. Это произошло после спектакля «Фиделио». Георгий Михайлович не думал, что вернется на сцену, но как только ему стало лучше, он снова почувствовал непреодолимое желание петь. Георгий Нэлепп вновь вышел на сцену Большого в образе Сабинина в спектакле «Иван Сусанин». Голос его звучал легко, и публика не могла предположить, что это последнее выступление артиста. После этого спектакля Георгий Нэлепп снова попал в больницу, где и умер".
обсуждение >>