И свет во тьме светит…

К 95-летию Федерико Феллини


Представьте, что вам сказали: а напиши-ка нам про Вселенную. Про что??? Ну про Вселенную – все, что думаешь про нее, напиши. И что делать? Как написать про Вселенную? С чего начать?
Написать про Феллини на одной странице – это как? Ну хорошо, не про Вселенную – про одну-единственную планету. «Напиши нам про планету». Феллини – планета. Отдельная планета Вселенной. На этой планете есть неизмеримые океанские глубины и сухие пустыни, вольные ветры и стоячий зной, ангелы и демоны.


Но главное – там всегда день. На планете Феллини не бывает ночи – у него просто нет времени для темноты. На этой планете всегда солнце. Оно ласковое, не обжигающее – как улыбка Кабирии. Фильмы Феллини – как эта улыбка в знаменитой финальной сцене «Ночей Кабирии», когда рыдающая героиня постепенно утирает слезы, ее улыбка встречным становится все шире, и вот уже она улыбается миру, а мир улыбается ей.


Картины Феллини тоже обнимают мир своей улыбкой – ведь в его фильмах есть все, кроме злости и ненависти. Есть сатира, есть досада, есть насмешка, но злобы нет. Мы смотрим на мир глазами Гвидо и Марчелло из «8 1/2» и «Сладкой жизни», и этот мир нам скучен, он, кажется, давно уже сожрал себя сам, мы недоумеваем – почему, кроме нас, этого никто не видит? Но вдруг Гвидо или Марчелло улыбнется краешком рта, мелькнет из-под печальных глаз усмешка – и возвращается улыбка Кабирии.


Как и полагается планете, Феллини был рожден в результате Большого взрыва. Этим взрывом стала неожиданная встреча Роберто Росселлини с юным Федерико – буквально на улице, где юноша продавал свои карикатуры. Так сходятся звезды, наверное, раз в миллион лет – и в космосе рождается что-то новое. Результатом встречи никому не известного Феллини и уже маститого Росселлини стал совместный сценарий к новому фильму, который потом получил название «Рим, открытый город» и провозгласил новую эру в кино – эру неореализма.


Попробуйте представить себе, чем был бы нынешний кинематограф, не зайди в 1945-ом Росселлини случайно в лавку, где будущий автор «Амаркорда» торговал своими шаржами. Нет, конечно, прорыв кино в реальность случился бы рано или поздно – особенно если учесть тот факт, что у Росселлини совсем не было денег, «Cinecitta» разрушена, все равно пришлось бы снимать на улице да в основном с непрофессионалами. Но как знать – через что бы пришлось пройти новому кино, в каком виде и когда добрело бы оно до нас и получили бы мы новую планету – Феллини. Как не зайди Станиславский и Немировичем-Данченко пообедать в «Славянский базар» - крутилась бы сейчас во Вселенной планета «русский театр»?


Да, на планете Феллини есть и зло – оно есть и в «Дороге», и в «Амаркорде», и в «Казанове», - но нигде нет зла абсолютного, как не бывает его в природе. А природа для него, природа человека – это свет. Он видел и чувствовал зло, но никогда не разливал его по экрану, полагая, что тьма – внутри каждого. И, будучи неисправимым романтиком, Феллини знал, что достаточно направить на тьму свет – и тьмы не станет. Он направлял свет всюду – эта могла быть улыбка Кабирии, или музыка в «Репетиции оркестра», или просто жизнь как она есть в «Сладкой жизни».


Мало кто знает, но у Феллини было хобби – он рисовал эротические рисунки. Как всякий итальянец, он был поклонником крупных женских форм и в изобилии покрывал листочки бумаги огромными женскими грудями, громадными попами, не чурался откровенно сексуальных сценок. Говорят, Джульетта Мазина, его вечная спутница и муза, немного ревновала (сама-то всю жизнь прожила с комплекцией подростка), но хохотала, разглядывая эти бумажки.
Мазина пережила мужа на пять месяцев. Какой смысл жить без света? Но просила похоронить ее с фотографией Федерико в руках. Кусочек света она унесла с собой. Ей хватит. А у нас осталась вся планета.