Современные российские режиссеры о голосе поколения перестройки
Лидеру группы «Кино» 21 июня 2017 года могло бы исполниться 55 лет. Он погиб 15 августа 1990 года – на излете перестройки и перед главными событиями в истории новой России. Цой – вольно или невольно – стал символом и голосом поколения, которое ждало перемен, но сажало алюминиевые огурцы. Культовым стал фильм «Игла» Рашида Нугманова, где Цой играл вместе с Петром Мамоновым, тогда лидером «Звуков Му», а теперь полноценным актером, полностью преобразившимся после фильма Павла Лунгина «Остров». Киногимн перестройки запечатлен в «Ассе» Сергея Соловьева, которая спустя два десятилетия превратилась в сиквел, где уже никто «не ждет перемен» в исполнении Сергея Шнурова.
Сейчас в России снимается сразу два фильма про Виктора Цоя – от режиссера Кирилла Серебренникова и от гитариста и одного из основателей «Кино» Алексея Рыбина, который недавно дебютировал в качестве режиссера на «Кинотавре» с фильмом «Скоро все кончится». «Кукушка» все чаще стала звучать в кино, как и многие другие композиции Цоя. Сайт Кино-театр.ру решил узнать у российских режиссеров разных поколений, как группа «Кино» повлияла на наше нынешнее кино. И повлияла ли вообще.
Юрий Быков (
«Майор»,
«Дурак»):
- Именно в нашем поколении, скорее всего, фигура Цоя сформулирована как некая икона, символ честности. И по большому счету Цоя вытащили с тех времен, когда были многие другие – и Бутусов, и Гребенщиков, и Шевчук. Но странное дело: рокеры того поколения, современники Цоя, они, с моей точки зрения, не пережили свою эпоху, а Цоя выхватили оттуда, что видно по многим фильмам. И у меня, и у Коли Хомерики в «
Ледоколе», и у
Сергея Мокрицкого в «
Битве за Севастополь». Есть ощущение, что он выхвачен из того времени и абсолютно врощен в наше. Он абсолютно универсален и при этом очень простой. Что он дал лично мне? Наверное, уверенность в том, что делай, что должен и будь, что будет. Я тоже большой приверженец простоты – и в высказываниях, и в формулировках, и в инструментах. И как оказалось, что если ты, с одной стороны, по-честному делаешь свое дело, а с другой – максимально не упрощаешь, а максимально просто делаешь для восприятия, оно найдет своего зрителя и по длительности может быть долговечным.
Что касается моего кино, где я использовал музыку Цоя, наверное, правильно сказать так: для меня Цой – это не просто символ честности, а символ честности того поколения, в котором он жил и символ непреложности тех ценностей, которые, как мне кажется, сейчас немного девальвированы или девальвируются, что мне кажется неправильным. Простота, стойкость, очевидность, конкретность – то, что есть в Цое, – это очень полезно для нашего времени, безгранично толерантному, адаптивному, коммуникативному. Когда я делал свою картину, мне нужен был очевидный, бесспорный символ конкретности, внятности, безапелляционности в смысле системы нравственных координат. И поэтому Цой для меня представитель того покоелния и той эпохи, когда все это было четко сформулировано, чего сейчас, на мой взгляд, нет, а если и есть, то не в таком большом количестве.
Алексей Красовский (
«Коллектор»):
- Я отношусь к тем людям, которые не фанаты, не слушатели, не поклонники Цоя. На мой взгляд он никак не повлиял на кино. Я был бы рад, если бы он повлиял, потому что у него был жесткий, колючий взгляд на происходящее, что мне было близко и понятно. Но это никак, увы, кроме как в его единственной картине нигде не отразилось. Если бы мы подхватили этот горящий факел, его пронесли, возможно, было бы что-то. Мне и клич в песне «Перемен» не очень нравится, потому что «мы требуем» – подразумевается, что нам кто-то должен их дать. И вот эта пассивная позиция – дайте нам перемен, а не давайте мы их сами сделаем – не очень мне близка и понятна. Выросло поколение, которое ждало, что перемены сделает кто-то другой, а не они сами. Рад, что сейчас новое поколение другое и, может быть, они по-другому это воспримут.
Иван И. Твердовский (
«Класс коррекции»,
«Зоология»):
- Я не являюсь поклонником Цоя, но знаю много ребят, которые впитали в себя его музыку и культуру, и я вижу, как иногда прослеживается в работах определенный рок-стиль конца 1980-х. На меня, наверное, группа «Кино» не повлияла. А на российский кинематограф повлияла безусловно – хотя бы появлением
Балабанова, великого автора, который перевернул весь российский кинематограф.
Александр Миндадзе (
«Отрыв»,
«В субботу»,
«Милый Ханс, дорогой Петр»):
– Думаю, что Цой повлиял не только на кино, но и на жизнь, на мировосприятие, на людей, на новые чувства молодого поколения. Естественно, это все трансформировалось в кинематограф и мироощущения. Если ты знаешь его, слышишь, тебя это делает не то, что другим человеком, но ты находишься под его излучением. Безусловно, эта фигура не только знаковая, но и на всех оказавшая влияние.
Оксана Бычкова (
«Питер FM»,
«Еще один год»):
– «Игла» – культовое кино. Цой – это такой образ, как
Брюс Ли. Что-то в нем есть загадочное, манкое, личность на экране. Я не могу сказать, что он прекрасный актер, музыкант он легендарный, как личность его всегда видно на экране. Это абсолютная, 100%-ная легенда.
Роман Каримов (
«Неадекватные люди»,
«Гуляй, Вася!»):
– Лично на меня Цой повлиял. Есть природа, родной дом, родители, друзья и был Цой с раннего детства в виде песен на гитарах в подъездах, того, над чем можно погрустить, подумать. Это неотъемлемая часть культуры, в которой я вырос и периодически я обращаюсь к любимым песням, когда мне хочется вернуться в то состояние, либо переосмыслить что-то, потому что Цой – большой глубокий поэт, у него меланхоличная музыка, которую я люблю. Если говорить про кино, то я думаю, что соседство с такой величиной всегда задает планку, которой хочется придерживаться, которая является камертоном того, что ты делаешь. Можно всегда обернуться на великих людей, как Виктор Цой, и понять, что ты даже малую часть его не составляешь и есть куда еще расти и расти. И это является стимулом.
Алексей Чупов («
Интимные места», «
Кризис нежного возраста»):
- Я в школьные годы был фанатичным "аквариумистом", поэтому «Кино» практически не слушал. Так что, наверное, Цой на меня никак особо не повлиял. Хотя помню, что в фильме «Игла» он мне показался несказанно крутым. Из тех песен «Кино», что я слышал, мне нравятся «Видели ночь», «Это не любовь», про велосипед и про больную девушку.
Дарья Власова (короткометражные фильмы
«Молоко»,
«Масоны»):
– О Цое говорить сложно, как сложно говорить об Элвисе Пресли, Земфире или Льве Толстом. Это все мегазвезды, чье творчество неотделимо от их личности, и я даже не знаю, что больше ретранслирует время – их творчество или их личность. Применительно к кино, уверена, что личность и просто живое лицо важнее, так что лучшее, что сделал отечественный кинематограф с Цоем, – это выполнил свою самую основную функцию – запечатлел его в его времени и пространстве. Что касается песен Цоя, которые до сих пор часто используют в кино, мне кажется, что кинематограф здесь сыграл обратную функцию и как бы отделил их от автора, сделав скорее достоянием народа и частью культурного поля. Я родилась в 1988 году и мое взросление пришлось на начало нулевых, поэтому я знаю Цоя как икону, проверенную временем, и отношусь к нему соответствующе: с почтением, но довольно отстраненно. Он в моем сознании никогда не был живым человеком, а только частью культуры народа и страны.
Александр Котт («Брестская крепость», «Испытание»):
– Я узнал, что Цой существует, в тот день, когда его не стало. Я был в пионерском лагере и девочка, в которую я был влюблён, зарыдала – вдруг – и я помню эти слёзы и ее лицо. И для меня это был Цой. Потому что она узнала о его гибели. Уже потом была и «Группа крови» и «Пачка сигарет» и «Звезда по имени Солнце» – я открывал для себя Цоя. В фильме «Асса» я увидел его впервые. И у меня склеилось: его голос, лицо, микрофон в руке и почему-то ударные. Я был впервые в Нью-Йорке, один, с плеером, курил сигареты, одну за одной, глазел на антиподов и слушал Цоя. И это было счастье. Физическое.
Евгений Григорьев («Напротив левого берега»,
«Про рок»):
– Цоя я начал слушать тем самым трагическим августовским днём. В городе Джейзак в Узбекистане, мне было 12, я был на каникулах с мамой. Девочка постарше из Питера в нашем лагере кричала и плакала целый день. А я слушал её плеер «электроника». Там был заслушанный до дыр альбом «Звезда по имени солнце». С тех пор Цой всегда был в моем кармане: на кассете, диске, флешке, теперь вот в айфоне все альбомы. Что для меня Цой? Среда обитания в широком смысле слова.
2 комментария
обсуждение >>