Венеция-2015: Одинокий голос человека

«Франкофония» Александра Сокурова стала одним из самых сильных фильмов Венецианского фестиваля


Даже не знаешь – радоваться, удивляться, огорчаться ли тому факту, что все десять дней фестиваля по всем здешним рейтингам фильм Александра Сокурова «Франкофония» удерживает первое место. Каждый день специальный местный журнал публикует три рейтинга – итальянской критики, международной критики и зрителей. Вчера, впрочем, на одну десятую «Франкофония» отстала от анимационной «Аномализы» Чарли Кауфмана по рейтингу международной прессы, однако второе место для столь странного фильма, как «Франкофония», тоже неплохо.


«Франкофония» - продукт довольно расплывчатый, с рыхлыми границами между фактом и домыслом, игрой и документом. Совершенно неописуемая, в стиле состарившегося Годара, документально-игровая «Франкофония» - исследование непростых и близких отношений Германии и Франции. Как уверяет Сокуров, из-за того, что роль Франции в этих отношениях кажется не слишком привлекательной, картину отказался брать Каннский фестиваль. Впрочем, Александру Николаевичу дух конспирологии всегда был близок.


Именно фильм Сокурова, показанный одним из первых на нынешней Мостре, придал фестивалю изначальный привычный импульс, напомнив о тех временах, когда Венецию упрекали в излишнем эстетстве и работе на профессионалов. На Сокурова здешний народ повалил валом, заполнив зал до отказа и устроив автору по окончании овацию. Именно Сокуров вернул сюда на время изысканный аромат тонкого, личного кино, который и был долгие годы лицом Венеции. С приходом нового руководства – перестал.


После оглушительного успеха «Русского ковчега» в мире многие музеи пытались заказать Сокурову фильм. В результате «срослось» с Лувром. Давняя таинственная история сохранения богатств Лувра во время Второй мировой стала поводом для автора порассуждать о вечной проблеме: искусство – оно «вне» или все-таки «в»? Политика – она искусству враг или соратник? Сама по себе история сохранения богатств Лувра увлекательная и героическая. Накануне Второй мировой войны директор Национальных музеев страны Жак Жожар, поняв, что войны не избежать, вывез шедевры Лувра из Парижа, спрятав их в разных замках, аббатствах и маленьких провинциальных музеях Франции. Всего из Лувра было вывезено 5 446 контейнеров с произведениями искусства, запрятанных впоследствии в 83 тайных местах.
Надо сказать, что немцам после оккупации Франции не составило труда выяснить местонахождение шедевров. Но полковник Вольф Меттерних, ответственный за сохранность искусства на оккупированных Германией территориях, все-таки сумел на пару с Жожаром воспрепятствовать уничтожению шедевров.


«Франкофония» вообще поначалу кажется розыгрышем маститого режиссера, с возрастом почувствовавшего вкус к юмору, которым раньше Сокуров не грешил. Вот появляется выморочная Марианна, символ Французской республики. Она бродит по Лувру, бормоча безостановочно: «Свобода. Равенство. Братство». Вот откуда ни возьмись материализуется Наполеон – надменный и страдающий. «Это я», - тычет он пальцем в картину, где запечатлена его коронация. Он бродит по залам за полубезумной Марианной, домогаясь хоть ее внимания, раз уж живой мир его забыл. «Он еще здесь? Прогоните же его наконец», - советует Марианне сокуровский голос. Вот автор ведет переговоры по скайпу с капитаном тонущего корабля, перевозящего культурные ценности. Здесь каждый шаг – метафора, каждое слово – загадка, каждый эпизод – задачка для посвященных.


Хозяин в фильме – закадровый голос самого Сокурова. Именно он ведет зрителя по истории Европы времен Второй мировой, как услужливое привидение – по закоулкам собственного замка. И вся мировая история в фильме – его, голоса Сокурова, только его. И именно голос Сокурова пытается разбудить Толстого и Чехова. «Как же не вовремя вы умерли, ну проснитесь же!», - причитает он над их фотографиями в гробу. Этот голос объясняет, что, вообще-то, ничего страшного в оккупации Германией Франции не было. «В Европе везде Европа», - резюмирует голос, иллюстрируя довольно сомнительную мысль о том, что Европа давно едина, а значит, оккупация – лишь перемещение людей туда-сюда по велению правителей. Этот голос огорошивает персонажей рассказами об их будущей судьбе, открывая перед ними будущее, которое для нас – уже прошлое. Рассказывая Меттерниху его будущее и заметив, как изумленно вскинулись брови офицера вермахта при упоминании о скором поражении Германии, Сокуров ерничает: «Вы удивлены, что Германия проиграла войну? А когда она выигрывала?» И зал катится от смеха. Даже немцы.


Правда, иностранная публика, не привыкшая к сокуровской назидательной манере, осталась слегка раздраженной этими проявлениями духовного высокомерия. «Я пытался своим фильмом вложить вам что-то в души. К вашему разуму обращаться бессмысленно – он давно спит», - провещал Сокуров на пресс-конференции после показа фильма журналистам. Зарубежные журналисты да критики довольно кисло усмехнулись. Ну а мы привыкли, нам не страшно.
А на вопрос, почему Сокуров представляет в Венеции Францию, Германию и Россию, кисло усмехаются уже российские журналисты. На такое кино у властей денег нет. Это ж вам не герои-панфиловцы, не битва за Севастополь и новые тихие зори с березками на заднем плане. Патриотизм нам нужен лишь быстрый, поспешный, сиюминутный. И так, чтоб Россия круче и громче всех. А одинокий голос человека, как правило, тих.


Но именно он задал энергичный тон нынешней Мостры, поддержанный следующей шумной премьерой – «Огненной зимой» Евгения Афинеевского. Выходец из Казани, живущий ныне в Израиле, снял с американцами документальный фильм о событиях, повернувших вспять российскую историю, - украинском Майдане. Пришедший на премьеру в вышиванке режиссер принимал овации в течение как минимум пятнадцати минут – дело вообще не виданное. Этот фильм вызвал настолько разнополярные отзывы, что два слова о нем сказать стоит. Фильм – о 93 днях украинской революции, снятый прямо там, в чаду, в крови, в пассионарном угаре. Здесь убивают прямо на глазах у зрителя (тоже, конечно, сомнительный момент – надо ли?), здесь люди красивы и отважны, здесь куется будущее, отсюда начинает путь нация. С помощью маститых операторов автор творит миф. И это – главная к нему претензия многих и очень многих. Слова о том, что автор пристрастен и с помощью своего пристрастия лепит агитку, звучали в Венеции часто. Дескать, а где другая точка зрения? Да, и правда, где? Наверное, там же, где другая точка зрения в «Обыкновенном фашизме» Ромма. Где-то они гуляют вместе, эти другие точки зрения. Как-то легко забывают критики о ценности авторского высказывания, умудряясь приравнять фильм Афинеевского к репортажам в программах Дмитрия Киселева или Владимира Соловьева. Да, позиция автор однозначна: Майдан – начало свободы. И, надо сказать, показывает и доказывает он это художественными средствами достаточно убедительно, представив Майдан его героическим фасадом.


«Огненная зима» в смысловом плане четко перекликается с картиной украинца, живущего сейчас в Германии. Их показали в один день, эти два фильма, - «Огненную зиму» и «Событие» Сергея Лозницы. Съемки 19-21 августа 1991 года в Питере, положенные на «Лебединое озеро», показывают нам России, которые мы потеряли, даже еще не обретя. И сколько несбывшихся надежд, сколько упрека в картине Лозницы, сколько одухотворенных лиц, которые словно бы машиной времени перенесли в зиму 2014-го в центр Киева, где дух свободы только рождался. В России он умер, не успев даже сделать первый вздох.


Эти фильмы сконцентрировались в самом начале фестиваля, и, казалось, пассионарный тон поведет фестиваль дальше. Но все быстро стихло. Появился удачный турецкий фильм – «Безумие» Эмина Альпера, главный герой которого постепенно проникается чувством опасности, начиная видеть террориста в собственном брате и заканчивая жизнь, как ему кажется, «под колпаком» мирового терроризма. Эта тревожная нота вместе с фильмами Лозницы и Афинеевского прозвучала явным диссонансом всему нынешнему фестивалю, вовсе не настроенному на изучение опасностей современного мира. Кроме, пожалуй, китайского документального «Бегемота», настаивающего на абсурдности и преступности цивилизации. Остальные по большей части видят опасности то в прогрессирующей усредненности и равнодушии современного человека (анимационная «Аномализа» Чарли Кауфмана), то в разобщенности («В поисках Грейс» Сью Брукс), то в желании отмщения («Помни» Атома Эгояна), то в непримиримости («Безродные звери» Кэри Фукунаги). Но по большей части – не видят вовсе. Умеренность и аккуратность.