Ах, "Танго...", "Танго..."! Каким недостпуно-запретным плодом было оно для всех российских киноманов 70-х годов прошлого века! Особенно тем, коим не светило оказаться в закордонной турпоездке и в уютных залах Госфильмофонда и Госкино (где, впрочем, для просмотра такого рода картин требовалось высочайшее соизволение киношного начальства)... Только и оставалось, что облизываться, читая подробное описание сюжета фильма в эмоциональной статье мэтра-сценариста Евгения Габриловича, посмотревшего "Танго..." на Каннском фестивале. Да иронически хмыкать, почитывая заметки официозных киновояжеров тех лет, обвинявших Бертолуччи во всех смертных грехах.
Итальянские коммунисты, помнится были мягче ("Пусть это "Танго..." будет последним неверным шагом в творчестве нашего товарища и друга!"). Ханжи и "идеологи" тех лет видели в фильме Бертолуччи чуть ли не пропаганду порнографии и сплошную безнравственность. Тогда как на самом деле это была драма краха человеческой личности, пытающейся "на последнем дыхании" зацепиться за жизнь с помощью импульсивной страсти, круто замешанной на садомазохизме и эпатаже. Страсть в фильме Бертолуччи была сексуальной схваткой, поединком стареющего американца Пола (Марлон Брандо) и эмансипированной французской студентки Жанны (Мария Шнайдер). Быть может, Сергей Кудрявцев несколько увлекся, трактуя "Танго..." в возвышенном духе античных трагедий ("Это подлинная трагедия о несбыточности идеала, о недоступности абсолютной гармонии, о бесконечном поиске истины человеческого существования"). Классическая трагедия предполагает все-таки иной масштаб и значительность главных героев. Однако созданный на экране мир поистине драматичен и отражает глубокие социальные метаморфозы, произошедшие после парижского мая и августовской Праги 1968 года. "Последнее танго в Париже" - классический образец кинематографа с двойным дном. Какой-нибудь "электротехник Жан" вполне мог получать удовольствие от смелых по тем временам эротических сцен, ничуть не вникая в философские глубины или стилистические особенности фильма. Студент Сорбонны имел все возможности выстраивать замысловатые версии авторской концепции картины. А "синематечные крысы", знакомые с творчеством Годара, Антониони и авангардными лентами "протеста", наслаждались многочисленными намеками, парафразами, рафинированными цитатами, замечательной работой оператора Витторио Сторраро, и яркой актерской игрой М. ("Погоня", "Апокалипсис сегодня")...
Александр Федоров
обсуждение >>