Евгений Миронов: «Я вернулся в кинематограф»

18 декабря на российские экраны вышел научно-фантастический фильм «Вычислитель», поднимающий вечные темы возможности свободы и счастья. Роль циничного и расчётливого Эрвина Канна в картине сыграл Евгений Миронов, который давно не радовал зрителей работой в полнометражных лентах. Мы встретились с актёром и поговорили о перерыве в кино, чудиках, злодеях и о том, как важно снимать серьёзные фильмы.


Вас давно не было видно на большом экране, при этом в ближайший год выйдет сразу несколько значимых проектов с вашим участием. Например, «Синдром Петрушки» Елены Хазановой, который, судя по описанию, напоминает роман Гофмана «Песочный человек»…
Ну конечно, это же тема художника, создающего куклы. Сейчас идёт монтаж картины, далее озвучание и пост-продакшн, всё как обычно. Ещё я закончил картину «Норвег» - это комедия, которую сняла Алёна Званцова. Мы в Питере снимались весь август-сентябрь вместе с Ксенией Раппопорт. Я вернулся в кинематограф, и это тот кинематограф, который я люблю.

До этого не было интересных предложений, или вы были целиком поглощены работой в театре?
Театр занимает очень важное место в моей жизни, но, иногда, особенно летом – я нахожу возможность совместить работу в театре со съёмками. Из того, что выходит сейчас на экран, нет ни одного фильма, в котором мне бы не предложили сниматься. Но я ни секунды не жалею, потому что мне это было не очень интересно, и ради этого мне не хотелось надолго отлучаться из театра. Мы стали достойны того, чтобы двигаться дальше, уходить от чистой развлекухи, которая собирает людей поржать и съесть поп-корн, запив колой. Наконец-то начали появляться истории, которые наделены неким смыслом, и их авторы изо всех сил стараются донести его до зрителя. Я очень дорожу фильмом «Вычислитель». Конечно – это развлекательный жанр, немного мелодрамы, немного фантастики, но мне кажется, это – один из тех немногих фильмов, чья функция не заканчивается на развлекательной, и мне очень приятно быть его частью.


Многие зрители любят фильм «Охота на пиранью», где вы играли харизматичного злодея. У вас не было предложений подобных ролей?
Отрицательных ролей? Конечно, были.

Почему отказывались? Они не были достаточно интересными?
Важно высказаться, а тиражировать самого себя мне не интересно. В этом смысле опять-таки «Вычислитель» - это какой-то новый жанр для меня, неизведанный: я не знал, как играть, как существовать в этом жанре. Это новая история, которая может зацепить шестнадцатилетних, или они, по крайней мере, после просмотра останутся в легком недоумении: «Подожди секундочку, это вроде как про чудовищ?». Но нет, это - всё-таки серьёзный разговор или попытка этого разговора.

Понятно, что фильм снят по лекалу, наверное: немножко в духе Бекмамбетова, немножко в духе голливудского кино, есть компьютерная графика, насколько вам комфортно было с режиссером, который предложил работать в таком формате?
Мне кажется, Дмитрий Грачёв (режиссер фильма «Вычислитель» - прим.ред.) совершил мужественный поступок, потому что за три недели снял фантастический фильм с весьма ограниченным финансовым ресурсом, и с не до конца оформленным сценарием, который легко можно было повернуть в сторону легкомысленного шоу. Он сделал главное - не пошёл на компромисс. В «Вычислителе» есть всё, что нужно для того, чтобы этот фильм стал популярным: есть эффекты, есть любовь, есть серьёзный разговор.


Фильм снимали в Исландии, всего три недели. Каково вам было в таких несколько апокалиптических условиях работать?
Я думал, это будет рай, оказалось, что это - жесть. (Смеется) В Исландии в августе месяце очень жёсткий, суровый климат. Снимать было невозможно, потому что дождь шёл не горизонтально, не вертикально, не сбоку, а отовсюду сразу. К холоду мы даже привыкли. Всё мокрое было с самого начала - как только мы выходили из дома. Всё это, честно говоря, мне очень важно, потому что максимально приближало нас к условиям, в которых жили наши герои. А большего я и желать не могу. Дальше – это было чистое удовольствие, потому что мы на ходу придумывали какие-то сцены, какие-то разговоры. Именно Исландия - это место, эта среда, она повлияла на тональность фильма вообще, даже на шутки. В принципе, это достаточно жёсткое кино. В повести всё происходит иначе: там другие чудовища, другая интонация...

Каково было работать с английским актёром (Винни Джонс – прим.ред.), который не получил такого театрального образования как у вас? Каков он в профессиональном плане?
Знаете, он то, что надо. То, что надо для этого жанра. Он играет очень грубыми мазками. Когда я встретился с ним на площадке, я понял, что мне нужно использовать другие краски. Если он грубый, то мой герой берёт другим. У него есть мозг, есть и мышцы. Но дело не в этом. Когда мы снимались, я недооценил его. Сейчас, глядя на экран, понимаю, что он абсолютно на своём месте. И он так жирно, как мне казалось, играя на площадке, тем самым берёт очень важную для картины функцию злодея и ведёт её до конца. Так что – да, я его недооценил.

Вам с ним было комфортно?
Он достаточно тяжело шёл на диалог, он был обособлен, у него был свой мир, он приехал отработать и улететь, но отработал честно, и никаких вопросов и претензий у меня к нему не осталось.


Ваш герой, получается, раскаявшийся циник?
Да, абсолютно, законченный циник, который при этом сам создал систему.

А потом он вдруг почувствовал, что что-то живое в нём осталось…
Да. Он называет это совесть. Он слово-то это не сразу вспомнил. Совесть.

Большинство зрителей помнят вас как князя Мышкина в «Идиоте» Владимира Бортко. Вам не кажется, что в вашем вычислителе есть что-то от этого героя?
Есть. Я таких героев называю чудики. И в этом смысле не уйти мне от них, понимаете?

Даже в фантастике?
Если начать разбираться, то у моего вычислителя не всё в порядке с личной жизнью, и он немного не в ладах с самим собой. В фильме есть сказка про шоколадку, и я думаю, он через неё рассказывает какую-то зашифрованную личную историю. Он – вычислитель, значит, он очень много работает, он трудоголик - и в этом смысле я с ним очень похож. Он знает цену этому миру. Почувствовал какую-то неправду - и сразу решил всё разрушить. По пути нашёл попутчицу, и из-за того, что возникло чувство, все его конструкции разбились в пух и прах. Мало того, даже в самой сложной ситуации - в конце, в финале, когда он не может вспомнить некоторое число, - оказывается, математика не самое главное. Женщина, интуиция — для него это открытие. Откровение, что не всё можно просчитать в этом мире. Это очень важное открытие, которое он совершил в себе, а значит и во всём мире, я надеюсь.