Как мало пишут о кукольниках!
...Вот, например, Роман Борисович Ренц — куда он едет из Куйбышева? На конференцию кукольников в Москву или Ленинград, гостем на фестиваль в Бухарест или Софию, ездил — с Оренбургским театром — со спектаклями на венгерский фестиваль. Поездом или самолетом, быстро, четко, планово. Деловито. В остальное время от дома до театра — несколько минут. Он идет по улице не спеша, невысокий, рано поседевший человек, которого знают в Куйбышеве многие дети и взрослые. Он улыбается им, он любит улыбаться.
Ренцу по душе быть на людях, с людьми. Театры, которыми он руководит, быстро становятся какими-то особенными художественными семьями. Само собой, как и в семьях, там свои сложности, все-таки дух единения живет. Ренц не допускает без крайней необходимости разделения труппы на бригады, к сожалению, широко распространенного ныне: в таких случаях практически возникают два-три театра в театре, каждый живет своей жизнью, вместе они сходятся в редчайших случаях. Но дело, конечно, не только в том, как решена организационная сторона. Надо, чтобы было зачем собираться, ради чего объединяться.
В Оренбурге в 1964 году Ренцу предложили открыть школу-студию при театре кукол. Он подготовил два выпуска актеров. Поразительно было, как студийцы, совсем молодые, из школы, сразу входили в жизнь театра, и потому весь он жил молодо, кипуче. Не было границ между старейшими и самыми младшими. Первые учили не только в классе, но целый день; а вторые, соответственно, учились. Студийцы во многом делали погоду, но и театр, значит, жил так подвижно и заинтересованно, что это оказывалось легко достижимым. Ученики Ренца работают теперь в Оренбурге, в Калинине, Куйбышеве, во многих городах —они обычно первенствуют, если даже не мастерством своим, то полнотой ощущения задач и возможностей театра.
Такое их творческое здоровье, что ли, в большой степени идет от самого учителя, от Ренца. Давно уже ясно любому наблюдателю: нет у него тайной мечты о «настоящем театре». А ведь она, бывает, изнутри поедом ест иных кукольников; они живут, изготовясь при первом удобном случае выйти из-за ширмы, пойти другим путем: на драматическую сцену, на эстраду. У каждого своя судьба, не об осуждении речь; только человек, светло и полно увлеченный своим делом, вызывает особые симпатии. Таков Ренц. С его редкой по цельности верой в силы, резервы, перспективы театра кукол.
Он кукольник от головы до пят. Как он до этого дошел? Путь-то был петлистый. К началу войны окончил школу, его направили учиться в Омское пехотное училище. Последний год войны — на фронте командиром стрелкового взвода. Демобилизовался лейтенантом. Вернулся в Омск. Пошел учиться театральному делу. Оказался на киноактерском отделении Teaтрально-художественного училища в Алма-Ате, но не окончил его — не туда попал. Потом театр кукол в Саратове; с 1960 года — больше одиннадцати лет — Оренбургский театр; наконец, Куйбышев. Брался за многое — писал пьесы для драматических театров (его «Истребители белых пятен» шли в Саратовском тюзе), тревожился иной раз, что называется, не по существу, из-за разных внешних отличий и увенчаний.
Оренбургский театр кукол, свой творческий дом (впервые он стал главным режиссером), помог ему вполне собраться и определиться. Литературные досуги его продолжались: он написал, например, симпатичного «Заиньку», пьесу для малышей. И пишет тексты шутливых обозрений. Но теперь все это только разные направления одного главного труда.
Да, Ренц с некоторых пор типичное воплощение единой страсти кукольника. Как и другие люди этого типа, он беспрестанно и жадно открывает массу невидимых нами возможностей в шарике или кубике, палке или лоскуте ткани, в человеческой руке с пятью пальцами. Посмотрите, как отлично начинают концерт «Приготовьте улыбку» куйбышевские актеры, их руки и шарики в них. Сразу видно, что здесь знают толк в своем деле. С нескончаемой радостью Ренц-режиссер уже третье десятилетие оживляет на ширме всяких зверей с человеческой душою: собак и кошек, осликов и лисичек. Через весь его спектакль «Военная тайна» проносился всадник на коне. Конь под ним бился, взмывал гривой то победно, то горестно, олицетворяя вихревое, тревожное время.
Тут «оживление» в самом точном смысле слова, потому что посредством всех этих коней, зайцев и кошек создается не просто шутка, сценическая шалость. Они именно получают жизнь и живут, живут. Так, в «Волке в сапогах» (на этот раз куйбышевском) Щенок и Поросенок удивительным образом слушают в школе, учителя Слона, усваивают знания, вообще —смотрят, вникают. В этой вроде бы «мелкой работе» легких движений, мягких оттенков гораздо больше жизни и содержания, чем в каком-нибудь залихватском сценическом анекдоте, сотворенном из куклы. Но чтобы это понимать, надо и актером быть особого склада. Ренц выучил, воспитал таких актеров. Они работают с ним рядом.
Известная пословица гласит: «Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать». Увы, я, естественно, не в силах предоставить читателям возможность посмотреть главные работы Ренца, но не могу и обойти их молчанием. Ведь у каждого хорошего работника за жизнь набираются какие-то важнейшие, самые характерные подвиги. Например, Ренц инсценировал в Оренбурге (в начале шестидесятых) знаменитую сказку Антуана де Сент-Экзюпери про Маленького принца; то есть он отважился на то, на что до сих пор не решаются столичные кукольники в своем репертуаре для взрослых. Мало того что спектакль «Маленький принц» в основных его эпизодах покорял зрителей изяществом и душевностью. Можно себе представить, как новая постановка сразу изменила внутренний масштаб театральных будней оренбургской труппы.
А «Хочу быть большим» Г. Сапгира и Г. Цыферова в том же Оренбурге? Это было не только талантливое сценическое произведение, но и утверждение новых, необходимых всему нашему театру кукол творческих веяний. Это было ставшее для всех очевидным рождение драматургов. Ренц, подобно, впрочем, и Сударушкину и Ильвовскому,— постоянный испытатель новых пьес. Когда нужно было собрать авторов кукольных пьес на своего рода семинар, то собрали их именно в театре у Ренца.
В предыдущей главе, заведя разговор о марионетках, я не упомянул еще один удачный спектакль с их участием. Говорю про «Настю-клоунастю» И. Кичановой и В. Лифшица в постановке Ренца. Большая часть кукол в нем была устроена так: держались они на жесткой трости, к которой прикреплялась вага для управления различными движениями кукол. Никогда раньше ни Ренц, ни актеры такими куклами не работали. Техника их вождения совсем особенная и по-особенному трудная. Все-таки, скажем еще раз, спектакль вышел хорош. Но уж чего, наверное, все это стоило, скольких сил потребовало! А Ренц выдумывает новые новости. «Пионерские песни», например, в которых стремится найти на ширме пластическое соответствие любимым песням наших детей и слить их в спектакль, я в сценическую повесть.
Литераторы-портретисты любят оживлять свой рассказ о том или ином человеке всякого рода диалогами. Только не-я зачем мне спрашивать Ренца, допустим, такое: «Скажите, что вы считаете главным содержанием ваших спектаклей для детей?» Повидав в разные годы на разных сценах его постановки, от свердловского «Тигренка Петрика» до куйбышевского «Чебурашки», я и так знаю, что он должен ответить: «Доброту!» Ответ чрезвычайно простой, оригинальностью никак не блещет, но точнехонько соответствует истинному положению вещей. Настоящая, живая, сердцем рожденная доброта — вот характерная атмосфера в спектаклях, поставленных Ренцем. При всем их юморе, при всем веселье и энергии разнообразных чувств.
Впрочем, доброта добротой, но, думая о взрослых зрителях, Ренц давно готовится к постановке шекспировского «Макбета». А пока, боясь отпугнуть взрослых, все-таки ставит концерт-обозрение «Приготовьте улыбку». В нем немало виртуозного и шутливого, но есть вторичность, натужные забавы среднего вкуса без существенной цели.
Когда что-нибудь не одобряют в работе Ренца, он, конечно, огорчается (тут он, как все), но старается ни за что не подать по сему случаю вида (и в этом его своеобразие). Дескать, он и не требует похвал, он лишь служит любимому искусству. Пробует. Узнает. В том, что авторитет театра кукол не только в общем и целом, но и, так сказать, «на местах» сильно вырос за последние годы, — большая доля трудов Ренца.
Евгений Калмановский
1977
...В 1949 году из Омска в Саратов приехал артист Роман Ренц. Он был ранен во время войны — немного хромал, поэтому в драматический театр его не взяли. Пришлось идти в куклы.
— Может, так оно и лучше, — говорит Юрий Владимирович. — Он очень любил кукольное дело.
Впоследствии вся жизнь Романа Борисовича будет связана с театром кукол. Но уже в Саратове он стал членом Международного союза деятелей театра кукол (UNIMA), благодаря участию в студии Сергея Образцова. На семинары в Москву тогда ездили и худрук Татьяна Никитина, и другие артисты театра. Роман Ренц, по воспоминаниям, был в образцовской студии не последним человеком.
Ренц работал не только в качестве артиста, но и сам ставил спектакли, чему худрук очень способствовала. Ему принадлежит постановка «Галатеи» — спектакля, который стал для многих знаковым, вместе с Никитиной ставили они и «Божественную комедию», и «Ночь перед Рождеством». «Божественная комедия» была одним из первых спектаклей для взрослых.
И всё же в Саратове Ренц не остался. Выжила его отсюда (как, кстати, и многих) бытовая неустроенность. Несмотря на то что он был ведущим артистом театра, режиссировал спектакли, жить ему с молодой женой, тоже актрисой, было негде — скитались по квартирам. Поэтому, когда Ренца пригласили в Оренбург на должность главного режиссёра с предоставлением нормальных жилищных условий, он незамедлительно уехал. Звание народного артиста он получил уже в Куйбышеве (Самаре), где был худруком местного театра кукол.
Анна Мухина
Режиссеров кукольных театров, как правило, публика в лицо не знает. В советские времена было два исключения - Сергей Образцов в Москве и Роман Ренц в Куйбышеве.
Народный артист России Роман Борисович Ренц стал известен во всем СССР еще до переезда в наш город. В 60-е годы в Оренбурге он первым в стране поставил в кукольном театре «Маленького принца» Сент-Экзюпери и марионеточный спектакль для взрослых. И Образцов, и Ренц, словно соревнуясь между собой, взялись за «Божественную комедию».
И в театре, и в актерской студии Ренц был не просто мастер и педагог. Его прозвище тех лет - Царь. И все же из Оренбурга Царь уехал в Куйбышев. Секретарь Оренбургского обкома партии звонил в Куйбышевский обком: «Стыдно вам должно быть - воровать у соседей творческих людей. И вообще гоните вы этого Ренца в три шеи».
С 1971 по 1988 год Роман Борисович возглавлял Куйбышевский театр кукол. Вторым режиссером в театре была его жена - Евгения Заборовская. Роман Борисович писал ей любовные стихи. Он вообще часто писал стихи - и для артистов, и для соседей. «Лошарик», «Остров капитанов», «Дюймовочка», «Пионерские песни» - спектакли Ренца отличались особой теплотой, лиризмом. Изготавливая кукол, он использовал и классические, и современные технологии. Театр выступал на многочисленных фестивалях, а в кассе всегда висело одно и то же объявление: «Все билеты проданы!»
- В Куйбышеве Роман Ренц открыл при театре студию, учил будущих актеров, - рассказывает автор сценария фильма Александр Игнашов. - На гастролях они изучали географию СССР: от Поволжья до Сибири, выступали на БАМе, а уж родную область исколесили вдоль и поперек. Почему Роман Ренц ушел из театра? Всей правды об этом нам не узнать.
Говорят, его сгубили перестройка и новая мода избирать руководителя коллективом. Злые языки рассказывают, что воспитанные им же самим актеры и «скушали» своего учителя-режиссера.
Без театра он жить не мог, уехал в Омск, но и там оказался театру не нужен. «70 лет - пора и честь знать!» - шептались за его спиной. Больше в своей жизни Роман Ренц не поставил ни одного спектакля.
4 комментария
обсуждение >>