Он учил самого Анатолия Соловьяненко
Президент Украины наконец-то дал добро – и когда уже очень скоро в Киеве начнется подготовка к открытию музея Анатолия Соловьяненко, одна из донецких квартир опустеет: отсюда в Киев будут отправлены книги и картины, афиши и письма человека, благодаря которому мир услышал Соловьяненко. Первому учителю Анатолия Соловьяненко Александру Николаевичу Коробейченко в начале весны исполнилось сто лет. Он играл и пел в тысячах спектаклей, в его репертуаре было восемьдесят семь партий, многие из которых до него не исполнялись. Джакомо Пуччини умер в 1924-м, "Турандот" завершали без него. А уже через полтора года в самой первой в СССР постановке "Турандот" Калафа пел молодой Александр Коробейченко. Он же – первый Хлопуша в "Емельяне Пугачеве", он же... Первым он был в таком количестве спектаклей, что иные певцы исполнили меньше партий за всю свою жизнь... Они познакомились в Сталино, молодая певица Наталья Гришковская и премьер Сталинского театра оперы и балета Александр Николаевич Коробейченко. В "Отелло" будто поется о них: "Ты меня за муки полюбила, я тебя за состраданье к ним". "Он был болен и одинок, – вспоминает Наталья Ивановна, – жил от оперного неподалеку, а я – в самом театре, в комнате с одной старушкой-пианисткой. Однажды она мне сказала: "Талочка, Александру Николаевичу плохо, давайте пойдем и поставим ему банки, ведь завтра у него спектакль". На следующий день пианистка обратилась к ней снова: мол, Коробейченко без банок не обойтись. А когда он уехал на гастроли, чуть ли не ежедневно она получала от него огромные, до сорока страниц, письма, "дивные, очень заботливые и нежные" и понимала, что "жить им вместе суждено, чтоб никогда не расставаться"... Искусство и власть. На эту тему написаны десятки томов. Позвольте маленький довесок. Начинался 35-й. В Киевский военный округ, на учения, прибыло большое московское начальство. А после успешного завершения маневров был дан большой концерт, в котором задействовали лучшие силы. Конечно же, был приглашен и Коробейченко. Потом, как водится, состоялся официальный прием и уже неофициальное застолье. И вдруг, среди приглашенных выискав глазами Коробейченко, Ворошилов крикнул: "Товарищ Коробейченко, дай мне песню!". Александр Николаевич побледнел: "Климент Ефремович, вы за столом командуете? Вот так и я: за столом я ем и пью! А чтобы петь – для этого есть сцена!" (независимый, он и в дальнейшем никого не ублажал). Слова Коробейченко показались окружающим неслыханной дерзостью, а Ворошилов смолчал. Но смолчал он только за столом. Прошло чуть меньше года, и в марте 36-го в Москве состоялась декада украинского искусства. Тогда это было в моде – смотры национальных культур, проводились они с большой помпой, денег по статье "дружба народов" Сталин не жалел. Так вот, из звезд украинской сцены Коробейченко оказался единственным, кто не получил звания заслуженного. Единственный. "Спасибо Ворошилову, возможно, обыграв фамилию Коробейченко, отделались коробочкой", – говорит Наталья Ивановна и кладет передо мной маленькую палехскую шкатулку с очень сдержанным текстом: "Коробейченко от Всесоюзного Комитета по делам искусств при СНК СССР Москва". Почетное звание заслуженного артиста УССР Александр Николаевич получит только в марте 39-го, с этим званием большой певец и актер, не прогибающийся никогда и ни перед кем, из жизни и уйдет... В Донецком театре оперы и балета, который сегодня носит имя прославленного ученика Коробейченко, люди искусства Александра Николаевича очень любили. А руководство театра его тихо ненавидело и боялось. За бескомпромиссность и прямоту, а еще за то, что Коробейченко знал им цену, и этого не скрывал: "В театре он был человеком случайным, – вспоминает Наталья Ивановна директора театра, – и самое место ему было в тюрьме" (в театре говорили, что до поступления в оперу он действительно работал в тюрьме, и это у него получалось намного лучше, "а каждый, по словам Коробейченко, должен заниматься своим делом"). Именно директор вынудил Коробейченко в расцвете сил уйти из театра. А на прощание еще и издевательски спросил: быть может, он нуждается в прощальном бенефисе? "Мне общественные похороны не нужны", – ответил ему Коробейченко... Его последним спектаклем оказался "Фауст", где он играл старого Фауста. Он давно так не пел и не играл, и даже театральная публика по ходу спектакля ему устраивала овации. А когда Мефистофель старика Фауста превратил в Фауста молодого, это оказалось таким потрясением, что публика ахнула. Еще одним потрясением, но уже другого порядка, стало известие, что в тот день Коробейченко покидает сцену навсегда. Это случилось в 60-м. Большая несправедливость его надломила и привела к непоправимому горю. Жизнь уходила... "Когда Саши не стало, я побежала в театр. Но там сказали: "Машины, чтоб свезти Коробейченко на Мушкетово, у нас нет". За гроб театру, которому Саша отдал всю жизнь, я заплатила полной мерой. Правда, к нам домой они пришли, но: "Извините, ничем помочь мы вам не сможем!" И вот тут моя сестра уже не сдержалась: "Так чего же вы тогда пришли, посмотреть на человеческое горе?! Выйдите отсюда!". На кладбище мне было очень плохо, но фальшь, она ведь и в горе слышна, когда заиграл оркестр, к музыкантам обратилась я с мольбой: "Замолчите, так фальшивить невозможно!". На следующий день ранним утром в Донецк прилетел Анатолий. О смерти Коробейченко ему сообщили во время премьеры "Искателей жемчуга", прямо перед знаменитой арией. "Как я допел, – рассказывал уже на поминках Анатолий Соловьяненко, – я даже не знаю"... "Умоляю, напишите, – говорит мне Наталья Ивановна, – напишите дословно: "Очень много пришлось пережить и перестрадать. Но добрые люди – друзья настоящие не оставили меня в эту ужасную минуту. Сколько буду жить, я буду благословлять и молиться за прекрасных людей, а особенно за Станислава Савари, Витольда Пака, артиста Колю Протасенко и особенно за незабвенного Толю Соловьяненко, который до конца жизни оставался верным и близким другом – вечная слава и память ему!".
Андрей СЛАВИЧЕК
Донецкая газета "Город", 2000
28 комментариев
обсуждение >>