«Закат» Исаака Бабеля в МХАТе 2-ом

В МХАТ-е 2-ом 28 февраля 1928 года состоялась премьера спектакля «Закат» в постановке Бориса Сушкевича, оформление спектакля - Моисей Левин. В роли Менделя Крика - артист Александр Чебан, Беня Крик - Иван Берсенев, Двойра - Серафима Бирман, Маруся - Екатерина Корнакова, Потаповна - Надежда Бромлей.
Спектакль был выпущен без запрещенной Реперткомом сцены в синагоге (ядро знаменитого диалога, когда «соседи согласны спать») и ряда важных по смыслу реплик.
Из письма Исаака Бабеля писателю Л.В.Никулину: «Дорогой Лев Вениаминович. Сделайте милость, пойдите на представление «Заката» и потом не поленитесь описать мне этот позор. Получил я пьесу в издании "Круга". Это чудовищно. Опечатки совершенно искажают смысл. Несчастное творение!..»
«Бабель - человек из другого измерения», С.Поварцов:
«Московская постановка «Заката» во Втором МХАТе вызвала противоречивые отклики театральной общественности. Мнения разделились. Одни критики хвалили спектакль Б. Сушкевича, другие поругивали. В оценке актерских работ тоже не было единодушия. Пожалуй, лишь о С. Бирман (она играла Двойру) и Е. Корнаковой (Маруся) отзывались восторженно. Рецензент «Огонька» писал о мастерстве Бирман так: "Всё цельно в этом образе: и сладкая напевная мелодия речи, и утиные неуклюжие движения, и томный блеск изюмин-глаз"».
«Московский спектакль во Втором МХАТе... Утесову не понравился. Они, говорил он про артистов, не знали Одессы. Там играли хорошие актеры, но они так же мало знали Одессу, как, скажем, Нью-Йорк. Чебан, игравший старшего Менделя, был скорее похож на Егора Булычова. И никакой Мендель в пьесе не борец с мещанством, просто жлоб, самодур».
Мендель Крик был вершинной работой А.И.Чебана. Артист не отбрасывал ничего из плотных деталей, указанных автором, - как биндюжник входит к себе в дом, как бросает кнут, как с кушетки подает ногу (старуха на коленях бралась за сапог, слышался её проклинающий шепот). Как встает босой, тянет праздничную скатерть - падает все, на ней наставленное. Как, не взглянув на сыновей, трясет за грудь работника: «Так кто твой хозяин, Никифор?». При том о Чебане писали, что в его пластике больше, чем от одесского портового быта, от скифских изваяний, от камня на кургане, лицом обращенного в бескрайнюю степь. (И. Соловьева)

«Закат» имел судьбу, сходную с судьбою двух крупнейших спектаклей, поставленных в ту же пору: со спектаклями «Блокада» Вс.Иванова и «Унтиловск» Л.Леонова в Художественном 1-м. Построенные на великолепной драматургии, вовлекшие в работу крупнейшие актерские дарования, обращенные к живым материям и углублённые в вопросы бытийственные, они удивляли своих создателей тем, что зал не принимал их - не ходили ни на «Блокаду», ни на «Унтиловск», ни на «Закат». Спектакли пришлись на пору некоего духовного отказа, глухоты. «Закат» играли в последний (27-й) раз 4 декабря 1928-го. Он шел меньше года.(И. Соловьева)