Перед нами не мир волков и овец, а скорее мир беззастенчивых в своей звероподобности волков и лисиц. Чего только стоит набожная Мурзавецкая, спящая и с управляющим Купавиной Чугуновым (с которым заодно спит и сама Купавина), и с собственным дворецким Павлином. Этот сугубо брехтовский взгляд на пьесу Островского Богомолов нарочито актуализирует, убирая из пьесы многочисленных героев фона (маляр, столяр, лакей, буфетчик), а из драматургии Островского — весь, казалось бы, неотторжимый от нее живописный колорит.
Лисицы, если пользоваться современным политическим языком, явственно напоминают у Богомолова вошедших во вкус дикого капитализма дельцов нынешней православной Руси — подделывающих векселя, занимающихся подлогами, тянущих все, что плохо лежит, а в свободное от этих душеспасительных занятий время не забывающих возжигать свечи в паникадилах и бить земные поклоны. С этими коварными созданиями могут справиться лишь истинные (то бишь питерские — подчеркнуто особо!) «санитары леса». Приехавший в губернский город из северной столицы лощеный Беркутов не только запросто перехитрит корыстолюбивых богомольцев, он - по всем ухваткам видать — хоть какой «ЮКОС» распатронит. Чтобы мы не сомневались в истинной политической окраске сих «санитаров», в спектакль в изобилии введены песни немецкого кабаре, расцветшего в Германии накануне прихода нацистов к власти. А в подручных у Беркутова состоит не значащийся у Островского в списке действующих лиц Славик. Ни дать ни взять белокурая бестия — внешность арийская, характер нордический.
Марина Давыдова
48 комментариев
обсуждение >>