Екатерина Михайлова: «Меня привлекает форма рондо»

Екатерина Михайлова в мире фестивальной анимации - режиссер именитый. Ее кукольные короткометражные фильмы - "Ночь перед Рождеством", "Крошечка-Хаврошечка", "Капитанская дочка" и "Гостинец от крестной" - и по фестивалям нашим и зарубежным поездили, и призов немало получили. Теперь Михайлова дебютирует в полнометражном рисованном кино "Возвращение Буратино". О том, как сложилась ее полная удач и совпадений анимационная карьера, Екатерина Михайлова рассказала корреспонденту Марии Терещенко Специально для kino-teatr.ru.

Катя, скажите, пожалуйста, как получилось, что вы стали режиссером анимационного кино?
У меня дед был известным режиссером, Пащенко Мстислав Сергеевич. Он умер еще до моего рождения, но я росла в анимационной среде. К бабушке в дом приходили Раечка Фричинская, Вячеслав Котеночкин. Так что я росла среди этих рисунков, сама рисовала в детстве, и сразу знала, куда мне идти.
С первого раза я во ВГИК не попала, год работала на «Союзмультфильме», а потом поступила во ВГИК, на художественный факультет – тогда это был единственный в институте факультет с отделением анимации - в мастерскую Вадима Курчевского.

Хорошо было у Курчевского учиться?
Да, это была большая удача. Я не знаю лучшего преподавателя, чем Курчевский. Мы его называли мастером. И он в каждом видел, куда можно человека направлять. Никогда не унижал, не говорил о недостатках, а наоборот выявлял какие-то достоинства, развивал тебя в этом направлении.


Это Курчевский повлиял на то, что вы много лет потом работали именно с куклами?
Не совсем. После четвертого курса мы должны были летом проходить практику на производстве. А я заболела. И когда мне нужно было сдать отчет, Вадим Владимирович привел меня на Арбат (в Спасопесковском переулке на Арбате находилось «Творческое объединение кукольных фильмов» студии «Союзмультфильм» - М. Т.), в группу к Уфимцеву. Как я там начала, так и осталась.

Почему?
Потому что меня поразила атмосфера арбатская. Каляевская, где я работала до института, была все-таки фабрикой фильмов (на ул. Каляевская – теперь Долгоруковская – базировалось производство рисованных фильмов студии «Союзмультфильм» - М. Т.). А на Арбате был творческий коллектив, совершенно другие отношения, почти семейные. И там очень просто было учиться.
Я вообще считаю странным, когда молодые люди сразу становятся режиссерами. Нужно все-таки пройти какой-то путь, посмотреть, как это делают мастера, что-то взять от них.

Вашей режиссерской «визиткой» стала «Ночь перед Рождеством». Это такая серьезная работа, и вы получили за нее серьезные призы... Как получилось, что вы взялись сразу за такой непростой, в общем, материал?
Это были 1990-е годы – такой период, когда идти было некуда, почти ничего не снималось. В общем, в анимации все было плохо, я уже начала книжками заниматься, портреты писала. И вдруг мне предложила работу Маша Муат. Она сама тогда делала на студии «Анима-фильм» картину «Короли и капуста», а мне почему-то предложила очень хороший сценарий Владимира Голованова по «Ночи перед Рождеством». И я согласилась.
У нас очень хорошо прошел подготовительный период, а как только мы начали съемки, нам вообще перестали платить деньги. И так все 11 месяцев съемок мы не получали зарплату. Я помню, что я сдавала квартиру, как-то подкармливала людей, мы варили какие-то супы из сорняков… Тем не менее сняли.


Интересно, что «Ночь перед Рождеством» не была вашим выбором. Мне кажется, что Гоголь – ваш автор. Вот вы и из «Крошечки-Хаврошечки сделали…
Фильм ужасов. Да. Но на самом деле мы не хотели никого пугать. Я этот фильм делала с замечательным художником Ниной Виноградовой, с которой мы постоянно вместе работали, пока я не ушла в рисованное кино. Она великолепный художник, и она для фильмов дает не только изобразительное решение, но и какие-то мысли, драматургию. Всегда вкладывает в кино какую-то свою энергию.
Когда мы с ней делали «Хаврошечку», мы хотели делать достаточно формальное кино с необычными куклами с большим количеством музыки. И только услышав, как дети в зале закричали от ужаса, мы поняли, как страшно получилось.
Но, возможно, я подсознательно стремилась к чему-то подобному, потому что сама я очень люблю фильмы ужасов.


Еще одна масштабная очень ваша работа – «Капитанская дочка». Как получилось, что вы взялись за экранизацию такой сложной и, в общем-то, не очень анимационной на первый взгляд вещи?
Идея возникла, когда было 200-летие Пушкина. Андрей Юрьевич Хржановский делал тогда альманах и предложил мне поучаствовать. Я взялась за «Капитанскую дочку», и у меня были для этого свои причины. Мне хотелось на эту вещь взглянуть с цветаевской точки зрения, сделать поэтическо-мистическую интерпретацию. Я сначала попробовала работать со сценаристами, но все время получалась какая-то иллюстрация. Тогда я сама начала писать сценарий. Но пока я его писала, стало понятно, что, во-первых, я не успеваю в срок, а во-вторых, на проекте уже закончились деньги. Тем не менее, сценарий я сделала и когда появилась возможность подать проект на госфинансирование, то я и подала.


А теперь мы подошли, собственно, к самому интересному: после поэтическо-мистических экранизаций русской классики и ужастиков по русским народным сказкам вы вдруг раз и снимаете детское полнометражное кино. К тому же не кукольное, а рисованное. Неожиданный поворот.
Это тоже было предложение - со стороны студии. Руководство студии «Анимос» решило, что пора делать полнометражный фильм. И Наташа Орлова спросила, нет ли у меня сюжета. Я сначала сказала, что нет. Но потом я начала думать об одной миниатюре, из которой собиралась сделать маленькое кино, и вдруг эта миниатюра стала разрастаться. И из нее вырос полнометражный сценарий. Приключенческий. Но вышла такая незадача: фильм-то мы сделали, а потом года два не могли его показать.

Трудно ли было из кукольной анимации перейти в рисованную?
Для режиссера между куклами и рисованной анимацией разница не большая. Прелесть объемной анимации в том, что у тебя уже есть и куклы, и декорации, и ты сам выстраиваешь кадр так, как тебе нужно. И сразу видишь результат. А в рисованной анимации – более сложный процесс. Все отдельно: фоны, мультипликат, потом идет прорисовка, потом фазовка, потом заливка, и только потом сборка в компьютере. Мне, к счастью, очень повезло с компоузером – с Володей Березовым. Он к нам пришел еще на «Капитанскую дочку» и оказался настоящей находкой, в том смысле, что с ним ставить кадры очень интересно. Возможно, во многом именно благодаря ему, для меня переход от кукол к рисованному кино был не очень болезненным.


Вот вы все же берете такие разные истории – «Ночь перед Рождеством», «Крошечка-Хаврошечка», «Капитанская дочка», «Буратино». Что для вас самое главное в выборе литературного материала и работе с ним?
Знаете, мне нравится, когда в сценарии все имеет причину и следствие, когда получается закольцованность. Меня привлекает форма рондо. Чтобы все ниточки были увязаны, чтобы все было неслучайно.
И, конечно, анимация, гораздо ближе что-то таинственное, сказочное… хотя, возможно, для современного кино это уже не так, и сейчас уже все жанры переплелись. Но мне все равно кажется, что анимационное кино стоит делать ради какой-то мистики, какой-то сказки.

Вы вернетесь к куклам или продолжите работать с рисованными фильмами?
С куклами сейчас очень сложно. Почти никто сейчас куклами не занимается. Вот разве что Соколов «Гофманиаду» снимает. А так – очень не много шансов снимать кукольное кино.