«Господин де Пурсоньяк» в Московском театре Сатиры
3 октября 2010
Вульгарные социологи и псевдомарксисты еще недавно объявляли Мольера певцом буржуазии, отнимая этого гения у родившего его народа. Из-за этих «теорий» был погублен ряд мольеровсмх спектаклей, в том числе «Тартюф» в Новом театре.
Вот почему обращение московского Театра Сатиры к Мольеру как нельзя более своевременно и уместно. Советская сцена должна сейчас заново пересмотреть так называемые «мольеровские традиции» на русской сцене. Буало упрекал Мольера в «пристрастии к народу». Для советского театра это «пристрастие» Moльepa — величайшая заслуга.
Понять и показать то, чем Мольер «любезен народу», — вот то требование, которое мы сейчас вправе предъявлять любому мольеровскому спектаклю на советской сцене.
С этой точки зрения выбор Театром сатиры комедии «Господин де Пурсоньяк» является очень удачным. В «Пурсоньяке» особенно ярко видна связь театра Мольера со старофранцузским фарсом и представлениями уличных комедиантов на площади Дофина и у Нового моста. В них Мольер находил не только приемы старинной буффонады, но и черты народной сатиры и юмора, направленных по адресу дворянства, духовенства и «шарлатанов» — адвокатов, судей, докторов, которые под маской учености морочили и грабили парод. Отсюда — и издевательство над дворянством Пурсоньяка, самая фамилия которого происходит от слова «свинья». Мольер в этой комедии особенно близок к народной театральной традиции.
Для постановки на современной сцене «Пурсоньяк» труден тем, что он был написан для придворного спектакля в Шамборе с полагающимися при этом интермедиями-балетами (музыку к которым писал Люлли), прологом, пением, хороводами масок и прочее. Во многих частях спектакля подразумевается импровизация актеров и прежде всего самого Мольера, игравшего Пурсоньяка, в то время как Люлли предводительствовал бандой аптекарей и докторов. Мольер умел подслащивать свои пилюли этими вставными арлекинадами, но переносить их целиком сейчас на советскую сцену нет никакого смысла.....
М. Горчаков, постановщик спектакля, сохранил основное в комедии Мольера — ее народный юмор и сатирическую заостренность. Сохранив форму комедии масок и дав ряд карнавальных интермедий, он одновременно показал и то, к чему стремился Мольер, — его беспощадную иронию не только по адресу дворянства в лице Пурсоньяка, но и по адресу буржуазии в лице Оронта, больше беспокоящегося о приданом, чем о счастье своей Юлии. Вызывает лишь возражение та «свобода» обращения с композицией пьесы Мольера, которой злоупотребляет порой режиссура. Не было необходимости вводить в спектакль ссору влюбленных, когда у Мольера они все время действуют заодно в заговоре против Пурсоньяка. Для этого режиссуре пришлось ввести в спектакль большую сцену из «Любовной досады», хотя эти две пьесы Мольера не похожи одна на другую. Возможно, что у Горчакова есть неопубликованная вторая редакция комедии Мольера — в таком случае мы охотно признаемся в нашей ошибке.
Бесспорно удачно оформление спектакля. То, что сумел сделать на маленькой тесной сцене театра художник Я.3. Штоффер, является просто «чудом» — колоннады, площади, памятники, сады, даже предместье Парижа выросло вдруг там, где негде было до того повесить даже перспективный задник. Тонкий вкус и культура настоящего мастера руководили им в работе над масками и костюмами для интермедийных сцен.
Пьеса сыграна актерами Театра сатиры с верным ощущением мольеровского стиля, хотя и в несколько замедленных темпах. В роли Пурсоньяка показал еще раз свою одаренность Р. Г. Корф, хотя мы не считаем этот сценический образ лучшим созданием актера. Он очень рельефно изобразил «Свиньина» или в русском переложении «Скотинина», даже похрюкивал порой для вящей убедительности, но однообразная акцентировка помешала актеру показать, как ведет себя Пурсоньяк в разнообразных ситуациях мольеровской комедии. Неаполитанца Сбригани очень живо и непринужденно играл Д. Л. Кара-Дмитриев. Юлию, и ее служанку Нерину, О. П. Зверева и Е. А. Данилова играли весело, легко, с той лукавой грацией, которая так свойственна женщинам Мольера. Слишком добродушен Оронт у артиста В. А. Лепко, в него вложено мало той мольеровской злости, за которую так ненавидели Мольера прототипы Оронта.
Хороший, нужный и талантливый спектакль. Он во многом поможет Театру сатиры в его поисках высокого комедийного стиля.
М. Загорский
«Советское искусство», 28 февраля 1938 г.
Персоны
Ольга Зверева (II), Дмитрий Кара-Дмитриев, Рафаил Корф, Владимир Лепко
Театры
Театр Сатиры
© 2006-2025 kino-teatr.ru
Использование сайта kino-teatr.ru означает полное и безоговорочное согласие с условиями пользовательского соглашения