Владимир Тарасов (II)

ВЛАДИМИР ТАРАСОВ – ГЛАВНЫЙ ФАНТАСТ-МУЛЬТИПЛИКАТОР СССР
СЕГОДНЯ – 7 ФЕВРАЛЯ – ЕГО ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Являясь заядлым любителем и читателем фантастических произведений, Тарасов и в своих анимационных работах часто прибегает к этому жанру. Ему посчастливилось сотрудничать при постановке своих мультфильмов с такими мастерами как Кир Булычёв, Анатолий Фоменко, Александр Костинский и другие не менее талантливые личности.
Работая над фильмом «Перевал», режиссёр Тарасов неоднократно хвастался, что у него над картиной работают два доктора наук. Так оно и было на самом деле. Первым являлся ни кто иной, как Можейко Игорь Всеволодович, он же Кир Булычёв, который носит титул доктора исторических наук. А вот знакомство со вторым обладателем громкого звания произошло случайно. Уже взяв за основу будущего фильма произведение Кира Булычёва, режиссёр находился в активном поиске художника, который смог бы отразить сценарий визуально. И тут ему на глаза попался учебник по математике, открыв который он просто обомлел от иллюстраций к скучным формулам. Тарасов начал судорожно выискивать, кто же иллюстратор книги. Анатолий Тимофеевич Фоменко оказался не только иллюстратором книги, но и её автором, причём ко всему к этому и доктором физико-математических наук.

Контакт - 1978
История о встрече человека и инопланетянина, который пытается изучить Землю посредством имитации увиденного.

Зеркало времени - 1976
Фантазия о том, что Космос хранит образы прошлого.

Возвращение (1980)
Земля ждет космонавта, но связь потеряна. Мультфильм, создателей которого консультировал Алексей Леонов
Подходит к концу космическое путешествие, перед посадкой космонавт крепко засыпает. Он не слышит сигналы с Земли. Надвигается катастрофа. Когда корабль пролетает над родным домом космонавта, раздаётся звон будильника.

Юбилей (1983)
Герои фильма - российские мультипликаторы. Они везут лучшие отечественные мультфильмы на космическом корабле на межпланетный фестиваль и попадают в плен к злобным инопланетянам, способным менять обличие, подобно герою фильма «Контакт». Инопланетяне смотрят мультфильмы и превращаются в их героев: Чебурашку, Крокодила Гену, Волка, Зайца...

Контракт (1985)
Колонист, прибывший на необитаемую планету по заданию одной из крупнейших фирм, и робот из конкурирующей фирмы становятся товарищами, протестуя против бездушных шефов.

Перевал (1988)
Уже много лет группа людей живёт на чужой планете. Все эти годы они пытались добраться до потерпевшего аварию космического корабля, чтобы подать сигнал SOS, но безуспешно. В очередной поход отправляется их последняя надежда — молодое поколение, никогда не видевшее Земли.

Тир, 1979
Это социальная фантастическая сатира против западного капитализма. В центре рассказа находится безработный юноша, который становится живой мишенью для одного богача.

КОНТАКТ:
Точно что-то не местное подплывает к Художнику и щекочет пятку. Настолько пришлое, что даже неземное. Зелено-красно-желтая улитка — только без раковины. Глаза-треугольники, и зрачки перекатываются по диагонали как на скринсейвере (этот угловатый дизайн потом позаимствуют художники веб-сериала Birchpunk для своего Чужика). Бояться, впрочем, нечего: Владимир Тарасов, как и Стивен Спилберг, оптимист и верит в благие намерения НЛО. По Пришельцу видно сразу, что славный малый: не людоед, не похититель тел. Разве что бестактный — как можно знакомство начинать с щекотки? Понятное дело, Художник в ужасе бросается наутек.
«Контакт» (1978), наверное, самый известный и любимый зрителем мультфильм Тарасова. Название точно формулирует тему — одну из популярнейших в научной фантастике. Конкретно этот контакт обречен не из-за облика инопланетянина (или неуважения к личным границам), а больше из-за несовпадения мировоззрений. Очевидно, что оба — и Художник, и Пришелец — натуры любопытствующие, творческие, но методы познания у них противоположны. Художник настолько восхищен бабочкой, что хочет насадить ее на иголку. Видит птицу. Красивая. Надо бы ее в клетку. И Пришельцу он автоматически приписывает тот же образ мышления. Поэтому и мерещатся ему черно-белые кошмары: как иноземные кляксы-гусеницы сажают людей по клеткам, а лично его приносят в жертву, как троглодиты.
Инопланетный гость совсем не такой — потому что хочет понять Другого. Когда Пришелец чем-то восхищен и заинтересован — он подражает. Видит бабочку — отращивает крылья и порхает. Видит Художника — пытается «украсть его лук». Он методично подбирает и примеряет все вещи, которые человек обронил на бегу: шляпу, шарф, этюдник. Пытается закурить трубку и даже «формирует» пару конечностей для сапог. Одна беда: напевая мелодию Роты, он ужасно фальшивит и сам это понимает. «Нет, не так», — смеется Художник. И страх уходит. Человек повторяет вокализ еще пару раз, пока у них с Пришельцем не сложился вполне симпатичный дуэт.

«Вы все знаете «Мир Дикого Запада»
В 1970-х — первой половине 1980-х советской цензуре кинофантастика была особенно мила, пожалуй, лишь в одной форме — как антикапиталистический памфлет. По разряду критики «их нравов» проходили даже «Солярис» и «Сталкер» Тарковского, где действие происходит в будущем и на абстрактном Западе. Если все же критики заграничного образа жизни в сценарии не было — ее стоило добавить. Самая радикальная, но показательная метаморфоза произошла с курьезным боевиком «Звездный инспектор» (1980), который был задуман как фильм о палеоконтакте, а по итогам цензурных поправок стал разоблачать экспансию капитала в открытый космос.
Анимационная фантастика не стала исключением. Памфлетные обертоны звучат и в «Контакте» (с советским художником такая коллизия точно произойти не могла), и вообще во многих фильмах Тарасова, но громче всего — в «Тире» (1979) по пьесе Виктора Славкина, а также в «Контракте» (1985) по рассказу Роберта Силверберга. «Тир», впрочем, не сай-фай совсем — скорее, антиутопия. Действие происходит в альтернативной Америке, навечно застрявшей в Великой депрессии. Патлатые хиппи, как их деды полвека назад, наводняют улицы Нью-Йорка с табличками на шеях «Нужна работа». Главный герой — кепка с длинным козырьком отсылает к шапке Холдена Колфилда, объясняет сегодня Тарасов, — от безысходности устраивается работать в тир. Не служащим — мишенью.

«Тир», 1979 «Тир», 1979
В «Контракте» все не так страшно, даже трагикомично. Где-то на фронтире Дикого космоса натыкается Колонист, чью внешность срисовали с Александра Кайдановского, на робота-коммивояжера. Сначала на человеке пытается обманом заработать киберторгаш, потом его обманывает деловой партнер, с которым он заключил контракт. Далее робота за проявление человечности увольняет работодатель. И как-то само собой получается, что Колонист и робот теперь друзья навек. Оригинальный рассказ Силверберга на порядок циничнее, да и персонажи пооборотистей, но сценарист Виктор Славкин все переписал на манер О. Генри. И в «Тире», и «Контракте» памфлет перерастает в аллегорию.
Режиссеры-игровики тоже любили фантастические сюжеты прежде всего за потенциал притчи. Тот же Тарковский, понимая, что ему никогда не дадут экранизировать Евангелие, переработал в подобие апокрифа «Ариэль» Александра Беляева — но и тут получил отказ. В итоге вынужденная игра с цензурой стала восприниматься как ноу-хау.
«Вы все знаете фильм «Западный мир» [«Мир Дикого Запада»], снятый в США. Это грандиозная картина, но и очень дорогая», — рассуждал Игорь Масленников на обсуждении «Дней затмения» Александра Сокурова по повести Стругацких «За миллиард лет до конца света». «Сашин сценарий, — продолжал он, — дает нам возможность достигнуть того же с минимальными затратами. За счет глубины мысли, потрясающей философской проблемы <…> Это наш русский путь».

Любопытный парадокс в том, что мультипликаторы не нуждались в научно-фантастическом предлоге, чтобы сделать притчу. Анимация уже в силу своей природы тяготеет к фантастике, обобщению и аллегории — здесь и десятиминутная миниатюра про ежика может стать экзистенциальной драмой. Однако абсолютная свобода мультипликации не распространяется на научную фантастику — даже прямо ей враждебна.

Как в свое время отмечал один крупнейших теоретиков жанра Дарко Сувин, сай-фай — в отличие от мифа, фэнтези, сказки — требует реализма. Вымышленная реальность пересобирается заново исходя из фантастического допущения (новума — в терминологии Сувина), однако конструируется на принципах строгой научности и правдоподобия. В драку роботов не может вмешаться Архангел Михаил — или может, но тогда это не научная фантастика. Кажется, Сувин никогда не писал о проблемах жанра в анимации, но в своем вердикте, вероятно, повторил бы Станиславского.

Три фантаста «Союзмультфильма» по-разному ответили на вызов. «Тайна третьей планеты» (1981) Романа Качанова — по сути, волшебная сказка, которая лишь использует, вышучивает сеттинг и иконографию сай-фая. Планеты, дома, звездолеты сознательно шаржированы и не претендуют на «настоящность».
Анатолий Петров, напротив, в триллере «Полигон» (1977) — о танке, который умеет читать мысли и чувствует страх, — пришел к гиперреализму. У героев не просто реалистичные пропорции и внешность западных звезд — Мела Феррера, Жана Габена, Пола Ньюмана, Юла Бриннера. Петров воспроизвел актерскую мимику и даже игру света с тенью в динамике. (Его фильм тоже, к слову, прошел сквозь цензурные рогатки как памфлет против западной военщины).
Владимир Тарасов снял фантастики больше, чем любой другой режиссер студии. Его подход менялся от фильма к фильму, однако чаще всего он использовал ситуации из репертуара сай-фая, решая их как притчу или аллегорию. Противоречие между анимацией и жанром снималось за счет сочетания а) реалистичных протагонистов и б) откровенно нереальных декораций и/или «неправдоподобного» дизайна персонажей второго плана. Если Колонист в том же «Контракте» может легко шагнуть с экрана в наш мир (или как минимум в научно-фантастический игровой фильм), то его компаньон по несчастью — торговый робот, стилизованный под старый кассовый аппарат, может (о)жить только в анимации.

«Перевал», 1988 «Перевал», 1988
Практически все свои фантастические мультфильмы Тарасов сделал с художником Николаем Кошкиным. Блестящий рисовальщик-самоучка, тот активно сотрудничал с журналами «Знание — сила» и «Семья и школа», иллюстрировал Стругацких и Сергея Снегова. Однако лучше всего раскрылся именно в анимации — и именно в фильмах Тарасова, где кошкинский сюрреалистический поп-арт со склонностью к абсурдистским визуальным шуткам казался уместнее, чем где-либо. В финале «Контракта» камера «отъезжает», и мы видим, что все события происходили на лепестке гигантского цветка, похожего на припорошенный снегом красный мак, а из его сердцевины «вырастает» готический особняк — почти дом Бейтсов из «Психо».

Сюжет вроде бы Булычева
Анимацию еще сложнее описывать, чем натурное кино, — она еще в большей степени зрелище. Отличная иллюстрация тезиса: последний фантастический фильм Тарасова «Перевал» (1987) по повести Кира Булычева. Снятый уже без Кошкина, но по рисункам математика и автора «Новой хронологии» Анатолия Фоменко. Сюжет вроде бы остался булычевский: земной звездолет терпит крушение на враждебной планете. Из-за радиации выжившие спешно покидают корабль, а спустя 16 лет отправляют к нему группу самых молодых и выносливых, чтобы пополнить припасы и вызвать помощь. Это и приключения, и история взросления. Однако фрейдистские кошмары Фоменко придают всему иное измерение.
И, возвращаясь к заданному вначале вопросу: философу Жаку Лакану, столь популярному среди исследователей кино, как минимум «Перевал» явно бы понравился. Ведь мультфильм наглядно воплощает описанный им процесс вхождения в Символическое: юноша уходит из-под опеки матери, чтобы приобщиться к ценностям цивилизации, которая ассоциируются с погибшим отцом.

Спасибо Владимиру Ильичу за наше счастливое детство!
Это мультипликационное творчество на грани фантастики!
Такие мультфильмы - настоящие шедевры,
которые учат думать и познавать мир!

Спасибо Владимиру Ильичу Тарасову за удивительные мультфильмы!