Спасти камер-юнкера Пушкина

Можно ли спасти Пушкина? От кого-чего? Да и нужно ли? Этими парадоксальными вопросами задался, в первую очередь, драматург Михаил Хейфец. Родился он в Ленинграде, живет в Иерусалиме, пишет тексты на русском языке и, судя по всему, все-таки любит Пушкина, то ли как «наше все», то ли как-то по-своему. Героя этой монопьесы Питунина он провел по классическому пути: от ненависти к любви, комикуя, едко иронизируя над всевозможными стереотипами речей о поэте, его творчестве и дуэльной истории. Пушкин по отношению к Питунину сначала выступает своеобразным «Медным всадником», преследующим бедолагу по всему Ленинграду, подначивающим его так и сяк, затем они сталкиваются как балагуры сообщники-соперники в отношениях с разнообразными «святынями красоты», волнующими кровь молодых людей и вдохновляющими их на подвиги, а в последний путь они отправляются вместе, бок о бок в окровавленной повозке.Режиссер и артисты монолог о «несостоявшемся подвиге» превратили в диалог: герой-протагонист спорит с многоголосным, но вечно единогласным хором, в этом неравном поединке таки оказывается поверженным, даже застреленным. Распознать фальшь в идеологическом штампе (типа «Пушкина нельзя не любить»), мог только человек с поэтически тонкой, восприимчивой натурой; противопоставить «своего Пушкина» набору официально признанных текстов мог только подлинный вольнодумец, заслонить собою поэта в последнем поединке с пошлостью способен только настоящий поэт и человек. Фантасмагорический сюжет со вполне реальным человеческим душевным наполнением, ироничная и печальная история еще одной смерти поэта.