Появление в 1982 году на советском телевидении первосыщика Дюпена казалось делом логичным. На гребне славы были «Знатоки», Глеб Егорыч Жеглов, деревенский детектив Анискин, комиссар Мегрэ, наконец, мистер Шерлок Холмс, так почему бы не обратиться к начальному звену всей дедуктивной цепочки?
Дюпен шёл уже по проложенному следу. Телевидение как бы разматывало перед аудиторией запутанный клубок литературных хитросплетений, предлагая докопаться до детективных начала начал.
Постановщики выбрали, на первый взгляд, самый невыигрышный рассказ из дюпеновской трилогии – «Похищенное письмо»: без экзотики и «нуара», нет ни кошмарных убийств, ни свирепой обезьяны. Принцип «запертой комнаты», доведённый до логического тупика – все эпизоды в интерьерах, будто нарочно для камерного исполнения в телеспектакле. Но именно в искусственном пространстве, отделённом от суетной жизни, Огюст Дюпен чувствует себя лучше всего и ярче всего выражает своё искусство мыслить. Дюпен в исполнении Юрского – и лектор, и актёр, и мыслитель в одном лице, при том, в каждом своём воплощении – Мастер (заметим, что все эти ипостаси родные для творчества Сергея Юрского: он и артист, и поэт, и писатель, и режиссёр, т.е. представляет, как на практике – в живом исполнении, в импровизации связать разные грани творчества). Его Дюпен знает, какую струну задеть в слушателе, чтобы выразительнее и точнее преподнести свою мысль, он взвешивает каждое слово, жест, интонацию. Даже Шерлок Холмс в исполнении Василия Ливанова, за год до «Старинного детектива» решивший на телевизионном экране дело Баскервилей (1981), не имел столь длинных и выразительно-витиеватых монологов.
Облачённый в бархатный сюртук и жабо, Сергей Юрский играл самую суть характера сыщика Огюста Дюпена: мощный интеллект, неординарность мышления, увлечённость работой, настойчивость в достижении цели, склонность к эффектным ходам, артистизм, ирония… Всё это было точно, но и вполне ожидаемо от актёра, уже не раз перевоплощавшегося в сыщиков из девятнадцатого столетия. Юрский блистал в своей, хорошо знакомой ему стихии.
Больше удивлял даже не сам Дюпен, а безымянный друг сыщика в исполнении Юрия Богатырёва. Актёр совершил невозможное: сыграл полноценный живой характер на мало к тому располагающем литературном материале. В рассказе По друг Дюпена почти функция: у него нет ни профессии, ни возраста, ни лица, и проявляет себя он только в редких диалогах да в полуабстрактных авторских отступлениях. Но в лице Богатырёва вдруг возник благообразный господин лет тридцати пяти с усами, своими обстоятельными манерами и серьёзным вдумчивым тоном моментально расположивший к себе аудиторию. С первых же слов в нём угадывался серьёзный литератор, а в поведенческих реакциях, сыгранных очень тонко, преимущественно на полутонах, как бы проступал доктор Ватсон в исполнении Виталия Соломина. В начале представления он обращался непосредственно к нам, зрителям, как бы по праву биографа Дюпена вводя нас в курс дел сыщика. То был довольно распространённый приём в телевизионных постановках, которые у критиков именовались «литературным театром» (нынче забытом явлении).
Инсценировка «Похищенного письма» вышла почти дословной. Но причиной было не раболепие режиссёра перед текстом, а глубокое убеждение, которого тогда придерживались многие телевизионные режиссёры, что литература – главная хранительница смыслов, в то время, как телевидение лишь средство, хотя и самое влиятельное, их доставки до человека. Литература равно вдохновляла такого режиссёра-традиционалиста как Павел Резников, и такого экспериментатора как Марк Захаров. Героем первого получался увлечённый лектор Дюпен, героем второго – молчащий декан Свифт.
Александр Седов
4 комментария
обсуждение >>