В центре истории — влиятельный арт-обозреватель Морф (Джейк Джилленхол), и хотя профессиональные очки плотно прилипли к его глазам, он представляет собой практически идеал честной и страстной критики: не продает информацию, судит со всем вниманием, умеет влюбляться в работы (и людей), мечтает освободиться от ограничений опинионмейкинга — и написать большое о большом. Такой шанс ему предоставляется, когда в заброшенной квартире находят целый склад шедевров скончавшегося художника-аутсайдера. Новый гений со звучной фамилией, словно созданной для фраз вроде «В следующем сезоне мы купим Диза», собирает вокруг себя хищнический круг галеристов, покупателей, адвайзеров и тварей помельче, вплоть до амбициозных монтажников. И конечно — художников, которые замирают перед полотнами, словно греясь у кострища. Картины Диза полны личной боли и пропитаны кровью, как покажет методологическая экспертиза — буквально.{}
Как любой хоррор, этот сюжет несет в себе определенную социальную тревогу: подобно технологиям, искусство окружило нас со всех сторон, мы привыкли относиться к нему утилитарно и покупать обложки на паспорт с Ван Гогом. В этом смысле ожившие полотна, которые решили довести синдром Стендаля до летального исхода, должны вроде стыдить всех бездумных потребителей прекрасного, от ближнего круга — интеллигенции и инфлюенсеров, до каждого, кто бессмысленно фотографировался с Джокондой. Об этом говорит и выбор именно наивного искусства в качестве орудия возмездия. {}
Гилрой, выросший в творческой семье и дебютировавший как режиссер в возрасте за 50, не слишком склонен романтизировать искусство и «воскурять фимиам». Вполне возможно, картины покойного психопата убивают людей не потому, что те решили за их счет обогатиться, а просто потому, что они любят убивать. «Искусство всегда опасно», — без всякого цинизма говорит бывшая панкесса в исполнении Руссо на предположение, что в полотна вселился злой дух.
Ольга Касьянова
1 комментарий
обсуждение >>