Дмитрий Геллер: «Я, когда делаю фильм, многое для себя даже не пытаюсь объяснить»

Вчера вечером завершился международный анимационный фестиваль «Аниматор» в польском городе Познань. Главный приз фестиваля получил фильм «Я видел, как мыши кота хоронили», созданный одним из самых ярких и интересных русских анимационных режиссеров сегодняшнего дня Дмитрием Геллером. Эту короткометражку Геллер сделал в Китае совместно с китайскими студентами. Подробнее об истории создания «Мышей», а также о других фильмах, Мария Терещенко специально для kino-teatr.ru расспросила Дмитрия Геллера.

Анимационные фильмы Дмитрия Геллера:
Привет из Кисловодска
Маленькая ночная симфония
Признание в любви
Мальчик
Воробей, который умел держать слово
Я видел, как мыши кота хоронили (отрывок)

Дима, вы начинали работать на Свердловской студии. И это на момент 1990-х было, возможно, самое лучшее и самое интересное место, куда мог попасть молодой аниматор. Какие были впечатления?
Когда я пришел на Свердловскую студию, Саша Петров как раз снимал «Сон смешного человека», а Оксана Черкасова – «Племянника кукушки». Я работал прорисовщиком. Я видел, как работает Оксана, как работает Валентин Ольшванг, который был художником-постановщиком у Алексея Караева на «Я вас слышу». Все это было очень интересно. И еще один важный человек для меня был – оператор комбинированной съемки Всеволод Киреев. Он работал в комбинированном цехе студии, там делают специальные эффекты для кино, титры и фильмы, как пользоваться ракетной установкой или как устроена доменная печь. Все то изображение, которое у меня сегодня есть, появилось благодаря ему, отцу Зои Киреевой. То, что я там подсмотрел и понял, я потом перенес в компьютерные технологии.


Ваш дебютный фильм предварялся небольшим сюжетом для альманаха Optimus Mundus 35. Более того, эпизод из альманаха похож на «Привет из Кисловодска». Как так вышло?
На курсах у меня был почти готов сценарий «Привет из Кисловодска», и в это же время начался московский проект Optimus Mundus, и мне предложили подать сценарий на него. Я подал, они приняли заявку, и я на нем опробовал всю технологию, которую хотел использовать в «Кисловодске». И это было хорошо. Но в то же время и плохо. Из-за того, что я дважды приступал к этому сюжету, я немного выдохся. «Привет из Кисловодска» мог бы получиться более чувственным.


Что за технология использована в «Кисловодске»?
Это рисованное изображение, совмещенное с компьютерными бэкграундами. Нарисованы только два главных героя. А фотографии отсканированы и положены на трехмерные модели. Все это было придумано и сделано, благодаря учебе в комбинированном цехе у Киреева. Я там научился… даже сложно сформулировать, чему именно я там научился. Наверное, понимать природу изображения.

«Привет из Кисловодска» - это личное кино.
Да, это был личный фильм. Фильм-«прости».


«Кисловодск» приняли очень хорошо на фестивалях и в русском профессиональном сообществе, логично было продолжать в том же духе, но вы сделали совсем другой фильм. Почему так?
Второй фильм делать сложнее всего. На первом ничего не знаешь, и ничего не страшно. А тут первый еще был успешный. Я человек не очень мудрый, но я очень хорошо понимал, что успешный первый фильм – это большая проблема. И следующий должен быть чем-то совершенно другим. Надо избавиться от того, чему ты уже научился – от того, что уже получилось на предыдущем фильме.
«Маленькая ночная симфония» - единственный фильм, который я делал как экспромт. Я сейчас с ужасом это представляю и вспоминаю. Не было ни сценария, ни раскадровок. Сам не знаю, как это возможно, но как-то получилось.


Дима, это, конечно, почти неприличный вопрос, но объясните, пожалуйста, про что фильм. Он дает огромное поле для интерпретаций, но интересно все же узнать, что вы сам в него вкладывали.
«Маленькую ночную симфонию» мы начинали делать по Гофману. Гофман – сам по себе тема неисчерпаемая: его рисунки, его стиль – литературный и живописный, - да и вся его жизнь, то, как он успевал и в суде работать, и писать, и делать театральные декорации. Это очень все интересно.
У нас был его рассказ «Угловое окно». Про творчество. Какой-то человек живет, больной, прикованный к кровати. И у него окно, через которое он наблюдает за жизнью рыночной площади. И он спрашивает однажды навестившего его кузена: «Что ты там видишь?» - «Ну, там просто много людей». А главный герой говорит: «Нет», - и начинает объяснять. «Вот, смотри, эту девушку обманывает этот молодой человек». Придумывает какой-то сюжет. А потом про этих же двух людей рассказывает совершенно другую историю. И получается, что из обычной жизни, если в нее всмотреться… В общем, это кино – про то, из какого сора что растет.
Конечно, не только про это.
Я вообще, когда делаю фильм, многое для себя даже не пытаюсь объяснить. Просто жду момента, когда ключ войдет в замочную скважину. Так одно с другим соединяется. Поэтому Гофман. И Хичкока - Окно во двор. И еще наша кошка. Пока мы делали «Кисловодск», у нас была кошка, и когда мы уходили на студию, наша кошка оставалась на весь день дома одна. И Гофман, кстати, был известным кошколюбом. Вот я и подумал, а что она делает дома без нас.


Что за странный музыкальный ряд использован в фильме? И кто этот дирижер, который ведет репетицию?
В фильме использован настоящий голос Стравинского. Звук - любимая часть работы на фильме, а в этом фильме что только не звучит в звуковой дороже – игрушки с блошиного рынка Амстердама (где и делался звук), голландская оперная певица, ершик для прочистки труб внутри африканского барабана и конечно Бах. Мне очень нравится, как у нас это получилось. На «Симфонии» звук делал Алексей Захаров.


Многие упрекают ваши фильмы в том, что они не понятны. Зачем делать непонятное кино, например, такое как «Признание в любви»?
Ну, вы представьте – как это? – снять такой фильм про Бунюэля, чтобы все в нем было понятно? Это ведь человек, которого всю жизнь волновало как раз непонятное… Я знаю про себя: то, что я сейчас делаю, это все какие-то комментарии к тому, что со мной происходило в детстве, к тому, что на меня произвело впечатление. На этом фильме мы попытались понять – что такого происходило с Бунюэлем, что он стал потом таким художником.
И в то же время. Делать кино о нем – это была бы неправда. Я его не смогу понять. Я им вдохновлен и впечатлен, но не могу делать кино про него. Могу только о себе. О том, что я сам пережил и почувствовал. То, что в фильме происходит – это про меня.
И вы обратили внимание, что в «Признании» нет музыки? Бунюэль плохо слышал, потому что в юности упражнялся в стрельбе в квартире. И у него в фильмах нет музыки. Я считаю, что в любом случае этот фильм лучше, чем два предыдущих.


Я тоже, наверное, «Признание» больше других люблю. И тем не менее, «Мальчик», пожалуй, самый в каком-то смысле масштабный проект. Библейского размаха. Почему вы решили после более камерных фильмов взяться за такую тему?
Когда я делал «Признание», ко мне приехал брат, мы с ним гуляли. И я говорю: «Надо подавать новую заявку». И он спрашивает: «О чем ты хочешь делать кино?» Я подумал: «Мне нравится, и меня очень волнует «Холстомер» Толстого. И я очень хочу что-нибудь сказать своим корням. И вот эти две вещи объединить». Такая была идея.


Самый новый ваш фильм – «Я видел, как мыши кота хоронили» - сделан в Китае. Как так вышло, что вы вдруг поехали делать кино в Китай?
Меня пригласили в Китай на форум комиксов, анимации и компьютерной графики: Игорь Ковалев меня туда сосватал, хотя мы даже не были знакомы до этого, только фильмами. Я там рассказал про фильм «Маленькая симфония», и после этого меня спросили, не хочу ли я преподавать. Я сказал, что преподавать не хочу, единственная форма, которая мне интересна – это сделать фильм вместе со студентами. Китайцы сказали: «Хорошо», - как они обычно и говорят. И как-то этот разговор забылся. А через год они со мной связались и предложили сделать фильм со студентами. Деваться уже было некуда, так что я поехал в Китай.
Было условие за три месяца сделать фильм продолжительностью около 5 минут (получилось 5,5 минут). Я со страху набрал много студентов, так как предполагалось много мышей. Так что у меня было человек 25 аниматоров, плюс композеры, которые собирают изображение, и художники. Человек 40, наверное. Не знаю, как я смог с ними справиться. У меня вообще никакого опыта не было – ни преподавательского, ни опыта работы в большой киногруппе. Но каким-то чудом все получилось.


Как вы выбрали сюжет для работы?
Я думал, студенты неподготовленные, непрофессионалы, они будут учиться на этом фильме, поэтому должен быть такой сюжет, такая организация фильма, чтобы для каждого была маленькая работа. Я подумал, что если каждый студент сделает хотя бы одну мышь, то это программа минимум. А пока они будут делать эту одну мышь, будут выявляться наиболее способные, и им уже можно будет поручить что-то посложнее.
Я стал думать, искать подходящий для такой работы сюжет. Нашелся этот – про похороны кота, - а когда стал собирать материал, то узнал, что в Китае есть такой же сюжет, и это меня уже окончательно утвердило в выборе.


И как? Выявились способные студенты?
Да. Все сработало. И сейчас я с некоторыми самыми талантливыми сделал еще один фильм. Сейчас они уже закончили обучение. Но, когда я разослал им предложение, они захотели со мной работать и съехались из других городов специально для этого проекта.


Как ваше впечатление от китайских студентов? Там же такая индустрия-индустрия? Остается ли какое-то пространство для нестандартного, некоммерческого кино и для людей, которые хотят такое кино делать?
Студенты, со мной как раз говорили о том, что, да, индустрия, что они хотели бы делать свое кино и что такой возможности нет, очень сложно пробиться. Они фанаты. Они готовы работать сколько нужно, последний месяц мы работали 12-16 часов, без выходных, а они просто студенты. Это счастье, такая самоотдача! Мне это придавало сил, потому мы так много успели.


Для вас эти китайские опыты были первой попыткой работать в команде. Как впечатление?
Работать в команде – это самое потрясающее. Если в Китае. Китайцев сильно отличает то, что у них нет какого-то страстного желания выразить себя, какое есть у нас. Для режиссера-аниматора, который работает с киногруппой – это, конечно, очень хорошо. Тем более для меня, поскольку у меня мало свободы для аниматоров. Хотя я, конечно, оставляю им какое-то окошечко для творчества, и когда открывается окошко, они находят в нем свой маленький интерес.


А делать второй фильм тоже китайцы предложили или вы уже по собственной инициативе?
Они тоже предложили.

То есть у них уже формируется такой тип эксклюзивной образовательной программы с Дмитрием Геллером?
Ну они приглашают и других режиссеров. А у меня формируется китайский цикл. Фильмы связаны между собой, это такой поэтический цикл.