«Ежик и Медвежонок. Диалоги»

Горшочек с туманом


Темная-темная комната. Шорохи и силуэты. Свет рампы выхватывает из темноты двоих - Ежика (Тимофей Трибунцев) и Медвежонка (Алексей Дубровский). Они сидят на стульях - при галстуках в косую полоску, одетые по формуле «темный низ - белый верх». Продолжают будто бы многолетний, прерванный разговор:
- Ты когда-нибудь слушал тишину, Ежик?
- Слушал.
- И что?
- А ничего. Тихо.
Свет то гаснет, то вспыхивает, Ежик и Медвежонок продолжают сидеть и разговаривать, иногда карикатурно позируют или беззвучно поют под аккомпанемент балалайки без струн красивую балладу о далекой стране, размышляют о том, что бы было, если бы Ежика не было, молчат ни о чем, думают про себя и о себе, спорят, смеются и немножко грустят.


«Ежик и Медвежонок. Диалоги» - сорокапятиминутный спектакль норвежки Сигрид Стрем Рейбо, выпускницы мастерской Сергея Женовача - мог бы послужить эпиграфом или прологом к «В ожидании Годо» Кирилла Вытоптова, который играют на сцене «Мастерской» с прошлого сезона. Постановке Рейбо уже почти пять лет, сначала ее можно было наблюдать на сцене Центра им. Вс. Мейерхольда, но уже какое-то время она обитает в небольшом зале «Мастерской», похожем на любимый ночными животными амбар или подвал.


В основе – сказки-главки Сергея Козлова про Ежика и Медвежонка, которые с 1968-го по 1985-ый активно экранизировали советские мультипликаторы. «Трям! Здравствуйте!» и легендарный «Ежик в тумане» Юрия Норштейна вышли, в общем-то, из одного литературного леса, теперь этот список продолжает спектакль Рейбо, которая норштейновского шедевра не смотрела, но экзистенциальную нить сказок точно уловила, перекинув мостик от Козлова к Беккету, интонационно заточив диалоги если не до уровня Тарантино или Макдоны, то как минимум - до «О чем говорят мужчины».


Получилась сказка для взрослых, эдакий урок (даже по хронометражу), сборник зарисовок, мыслей, воспоминаний и анекдотов. Компактная история взаимоотношений экстраверта Медвежонка и интроверта Ежика задорно рассказывает о дурацких стереотипах (Ежик, даром, что лучший охотник на мышей, на самом деле их терпеть не может), о красоте окружающего мира и - одновременно - его пугающей неопределенности. Главные герои - тоже две неизвестные, на равных с природой сочетающие проблески красоты и лакуны загадочности. При свете прожектора они говорят, смотрят, моргают, ходят, а в темноте замирают и думают, выпадая из поля внимания зрителя и друг друга. Загадка живого существа раздувается до вселенского масштаба, если вынести все остальные тайны окружающего мира за скобки - за стены дома/амбара.


Хозяйственность и оптимизм Медвежонка вкупе с задумчивостью и каким-то неземным сплином Ежика не исчерпывают их как персонажей - это лишь опознавательная маска, контур знакомого характера (в сказках Козлова таких героев больше, один из самых ярких - апологет вечного труда Муравей). Поразительно похожие внешне на своих героев Трибунцев и Дубровский эту затрудненность, невозможность и необходимость диалога очень точно, очень сыгранно передают. Трудно играть на балалайке даже без единственной струны, подпевать - и того сложнее, но, в принципе, почему бы и нет. При этом «Диалоги» подводят к мысли очевидной, но пессимистично-оптимистичной - о том, что все преходяще, но это, в общем-то, и неплохо, если есть с кем посумерничать, обсудить гром или просто помолчать.