«Такса»: Смерть виляет собакой

Четыре пьесы Тодда Солондза о собачьей жизни


Излечившемуся от смертельной болезни мальчугану с печальным взглядом мама (Жюли Делпи) и папа (драматург Трэйси Леттс) подарили таксу. Вместе с ней в дом пришли разговоры про бога, терроризм, стерилизацию и прочие темы, которые обнаруживают в славных родителях стереотипных ханжей.
Дон Винер (Грета Гервиг), зашуганная и нескладная работница ветеринарной службы в нелепо больших очках , сбегает с внезапно встреченным бывшим одноклассником Брэндоном (Киран Калкин) колесить по стране и продавать наркотики, как она могла сделать еще в школе. Таксу она украла с работы и возит с собой.
Гораздо более сложную роль для домашнего питомца придумал преподаватель сценарного мастерства Дэйв Шмерц (Дэнни ДеВито), автор одного проданного сценария и драматургической формулы «А что если? И что тогда?». Дела у него идут не очень, а студенты все менее чутки к старомодным методам наставника, есть повод задуматься «What if?» и использовать собаку как оружие возмездия.
К пожилой, почти ослепшей и умирающей от рака женщине (Эллен Берстин) приезжает внучка (Заша Мамэт) - разодетая, как барби с выставки достижений богемного хозяйства, да еще и в компании кавалера - жиголо и современного художника, почти двухметрового негра по прозвищу Фантазия (Майкл Шоу). Бабушка зовет таксу по кличке Рак, разбирается сначала с родственницей, а потом и с собой.


Между роад-муви по США в компании Дон Винер и взрывоопасной комедией про неудачливого сценариста - музыкальная пауза с песенкой в духе Джонни Кэша - но тоже про таксу. Как-то так в представлении режиссера Тодда Солондза проходят лучшие годы человеческой жизни - между юностью и предпенсионной синекурой на кафедре. В качестве реперных точек собачьей одиссеи по «собачьей» жизни он выбрал наиболее социологически интересные возраста.

Объявлена неделя циников: в российский прокат «Такса» Солондза выходит синхронно с новой лентой Пола Верховена «Она». Лучшего развлечения на уикенд не придумаешь, в меню одновременно «слеза комсомолки» и закуска типа «я вас умоляю»: сначала Верховен, потом Солондз - для грустных, наоборот - для тех, кто хочет выйти из импровизированного грайндхауса не со светлой печалью, но с подобием надежды.


Различие тут, в первую очередь, интонационное: если у Верховена это насмешливое, победительское «я обвиняю» без кафедры и конкретного субъекта, то бесполезный покровитель аутсайдеров Солондз по-бальмонтовски ни во что не верит, «как только в муку и печаль». Разумеется, без малейшего налета поэтического символизма и романтического строя души - у него её попросту нет. Американец вообще все время балансирует между виртуозной саркастичностью незнакомца на похоронах («Счастье») и обиженным бульканьем ботаника, опущенного в унитаз («Добро пожаловать в кукольный дом»). По-своему легитимны обе практики, но без звукового боке унитаза самый пессимистичный американский режиссер звучит, понятно, еще и гораздо отчетливее.

В контексте Солондза - это не фигура речи: в «Кукольном доме» он продемонстрировал себя Уэсом Андерсоном, которому ближе эстетика телевизионная, а не хорошего журнала для интеллектуалов. Да и сообщая аутсайдерам (и себе в том числе), что они аутсайдеры, Солондз не добавляет спасительного «но». Впрочем, по нему - все аутсайдеры, просто некоторые не в курсе. Его «Счастье» напоминало отчаянную версию сериала «Женаты и с детьми», проглотившего чеховских «Трех сестер»: в сериальных мизансценах и заторможенных персонажах распахивался бытовой, неотцензурированный ад. В «Таксе» преисподняя теплится где-то в других, пока нелепая, но милая псинка ковыляет по Америке - из одной покалеченной судьбы в другую. И, в общем, даже не принципиально, одна и та же это такса - или четыре разных; дух веет там, где хочет.


Брессон действительно тут рядом: на «Таксу» Солондза вдохновил специфический интерес к «Наудачу, Бальтазар», но имена звезд независимой американской «сцены» все же важнее. В первой новелле режиссер передает привет Линклэйтеру с его «Отрочеством». Во вторую - позвал инди-богиню Грету Гервиг на роль выросшей неудачницы Дон Винер из «Добро пожаловать в кукольный домик» (хоть Солондз и убил её в «Перевертышах»). В третьей выбивает круглым, как шар, Денни ДеВито страйк, разбрасывая в стороны популярные сценки из набившего оскомину жанра «средний возраст среди мерзких миллениалов». Отдельного упоминания стоит монолог юного режиссера, который упоминает Зеленого Фонаря и Зеленого Шершня, а потом говорит «Это мои любимые герои Marvel» (снайперски точный плевок Солондза в сторону моды на супергероев).

В четвертой новелле с одного фланга - звезда сериала Girls Заша Мамэт с вечно растерянными выражением лица, а с другой - натуральный титан Эллен Бёрстин. Для героини последней Солондз выводит на площадку когорту маленьких девочек - духов непрожитых жизней, - чтобы наедине с ними неприятная и твердая, как кость, старуха могла в чудодейственных слезах исповедаться. Привычка искать в произведении альтер-эго автора тут может наконец пригодиться: так же и Солондз, иронизировавший в «Счастье» над тем, какие сложные петли выписывают люди из страха умереть в одиночестве, к «Таксе», снятой им на подходе к шестидесяти, вдруг понял, что тоже боится смерти. Но вы все всё равно козлы.

«Такса» в прокате с 22 сентября.