Евгения Вячеславовна Н. (Старый Оскол)28.11.2016 - 18:50:16
Теперь, когда проник в Эдем он,
Воссев на покорённый трон,
Томится пресыщённый Демон,
И ни о чём не грезит он...
Игорь-Северянин
«Мёртвые… не пахнут… Это — постоянная, характерная черта данного мифа» - В. Я. Пропп, «Исторические корни волшебной сказки»
«Девственница источает нежное благоухание майорана, более сладкое и пьянящее, чем любые аравийские ароматы» - О. Дебе, «Ароматы и цветы» (Игра словами – и в смысле аромат человека, и в смысле парфюм – прим. моё - A. Debay «Les parfums et les fleurs»).
На этой дихотомии не пахнущего жаждущего Любви Демона и благоуханной Девой в божьем Саду строится вся этика и эстетика сюжета что фильма, что романа «Аромат» - традиционные фольклорные образы.
«Гренуй словно окаменел от страха. Она мертва, подумал он. Потом ещё ужаснее: меня опередил другой. Другой сорвал мой цветок и присвоил себе аромат! Он не закричал, для этого его потрясение было слишком велико, но слёзы набухли в уголках его глаз и вдруг хлынули потоком» - изумительно этот страх сыграл Бен Уишоу – БРАВО! Срывание цветка - «deflorare». Метафоры такие метафоры, а мужчины такие мужчины. Дело там не в пресловутом изготовлении парфюма (и в романе, и в кинокартине) – в фильме даже разжевали – парень, срывающий лаванду, двусмысленно говорит понравившейся ему девице – «Я срываю все свежие цветы» :))))) Угу, опередит, милый, тебя Гренуй, опередит – тот ещё ценитель девочек-цвяточков :))))
Фольклорные представления германцев о смерти таковы, что Смерть в образе благообразного юноши приходит за Душой умершего человека, что по смерти превращается в Цветок. Сюда же – образ легендарного Голубого Цветка Новалиса – «Генрих фон Офтердинген». Крайне сложная германская символика, где главенствуют два мотива – образ Возлюбленной (чаще умершей) и собственно – сама Смерть (или их мистическое соединение). Поэтому есть у германцев в культуре мотив «Дева и Смерть», где Смерть – Мужчина, что неудивительно, это слово на немецком мужского рода, а цветок - женского. Смерть-Любовник может быть куртуазным, а может быть и насильником – гравюра моего любимца – «Женщина и Смерть (Насильник)», 1495 года Альбрехта Дюрера. Это не только философский, но подчёркнуто эротический традиционный мотив. Оба этих образа уже вместе создают ещё одну аллегорию – Сладострастие. Это подчёркивается и Новалисом, и Зюскиндом, и Тыквером. Немцы такие немцы :D. Зюскинд иронично прошёлся в указанном мною эссе по французскому эротическому коду – оргазм есть смерть. В немецком подобном коде пик сладости близости описывается как полёт ангела или освобождение ангела – этот образ использовал даже Теофиль Готье, очарованный немецким романтизмом. Вот цитата из Новалиса: Но, чуя в ангеле её явленье,
Лечу в её объятьях - с ней одной.
А вот строки из песни саундтрека, что живописуют происходящее в душе этого киношного Гренуя, изумительно сыгранного Беном: Лишь ласка,
Что чувствуется на грубом теле,
Подобно запаху и дыханию -
Роскошная нота,
Которая так воплощает
Образ
Ангела,
Которого ты освобождаешь.
Потому Зюскинд и стебётся ;) – сие есть Жизнь (высшая) и Полёт, а не маленькая смерть :)))))) У немцев ;).
Опять же - аллюзии из выше названного романа Новалиса - образ уединённого ущелья и купание в аромате любимой женщины. Оба героя сходят с ума от аромата «умершей» возлюбленной - совпадения, ага ;-). Именно поэтому в фильме образ близости с девушкой с мирабелью у Гренуя вызвал слёзы, отчаяние и боль.
Образ демона, питающегося ароматами очень древний и характерен для всего мира, известный ещё древним грекам. «Astomoi, питающиеся только запахами; существа-демоны… ароматы, которыми питаются некие сверхчеловеческие существа, соотносятся с приношениями ладана и мирры» - Марсель Детьен, «Священные благовония и пифагорейская кухня».
У Зюскинда есть ещё интеллектуальная ловушка – он указывает, что волосы пахнут орехами. Ох, люблю я, когда писатели погружены в тему! Прям кейфую :D Волосы у всех людей пахнут одинаково – орех и персик. Оттенки нот ароматов, естественно, у разных людей разные. Это раз. Два – человеческий аромат тела есть только у ЖИВОГО. И он уникален. В отличие от волос :)) Мёртвые же люди пахнут как раз ОДИНАКОВО! – скошенной травой и свежей рыбой. В этом вся зюскиндская ловушка и вся соль! Очень вкусный ребус! В секунду смерти происходит моментальный выброс соответствующих гормонов и запах тела с уникального меняется на универсальный, так что Гренуй «снимал» аромат души – то есть делал с девушками то, что Печорин с Мери или Соблазнитель Кьеркегора с множеством девиц. Это одна сторона этого философско-эротического мотива. Вторая – Гренуй – типичный Дон Жуан – охочий до девственниц как отот парень из фильмы с серпом, шо лаванду срезал – во раздолье для старика Фрейда, учитывая символику лаванды а европейском искусстве! :)))). Третья – Гренуй - антропопатизм Смерти – потому его серп для снятия аромата – это легендарный серп смерти-жнеца, что срезает душу-цветок, наслаждаясь ароматом невинной души этих девушек. Всего лишь смерть. Нет никакого парфюма из девушек. Четвёртая – Демон убивается при помощи Аромата Смерти – «сатанинское мирро», так как его не полюбила Дева – запах смерти, как я уже говорила, у всех девушек - одинаков. Традиционная фольклорная сказка с бродячим сюжетом и печальным концом:
И проклял Демон побеждённый
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!
Демон-Гренуй, что в фильме, что тем более в романе классический. Он хромает. Выживает там, где умирают остальные, ибо он - мёртв. В романе он ещё питается нечеловеческой пищей. В фильме Бен Уишоу его хромату передаёт совершенно точно - как Зюскинд прописал – недаром пять раз роман читал :-). Нечисть не имеет тени, или не имеет отражения в зеркале, или не имеет своего запаха. Зюскинд выбрал последнее для подчёркнуто-чувственного повествования – намеренно вводя тему аромата человеческого тела. Бен Уишоу признавался, что Том Тыквер с ним долго обговаривал как можно этот образ выразить именно телесностью – актёр признаётся, что это была одна из труднейших задач в его опыте. Опять же – все, кто причастен Греную – умирают. Классическое проявление силы нечисти.
Но – так как образ является многосмысловой метафорой, то отсутствие аромата, особенно в контексте культуры определённого века есть проявление культурного кода. «Отсутствие запаха считается как бы начальным и конечным пределом понятия аромата, и особенно аромата естественного… Если он приятный, то заставляет подозревать, что за ним скрывается какая-нибудь гадость, незаметная из-за сильного аромата; запах наводит на мысль о пороке или разврате, указывает на сластолюбие. В политэкономии чувств европейца эпохи Просвещения на первое место выходит орган зрения; запах задвигается в сумеречную тень и даже приравнивается как ощущение к обскурантизму. Исключенное из области знания, обоняние отторгается и от эстетики. Здесь идеал красоты также основан на первоначальном критерии — «не пахнет»» - Доминик Лапорт, «Non olet – не пахнет». Так что – Гренуй, что не обладает запахом – является с точки зрения этики Просвещения … идеалом Аромата. Естественного. Потому что у него этого аромата нет. Это бред – мертвечина никогда не будет красотой! Об чём красочно пишет Зюскинд и по нему не менее красочно снимает Тыквер.
Вот здесь как раз крайне интересно, учитывая говорящие имена, узнать – что есть идеал – так сказать – «blaue Blume» Зюскинда / Тыквера. А это Дева с rue des Marais – улица в переводе - «болото» - Марэ. Фамилия Гренуй, напомню, переводится – «жаба». Естественно, что жабе хорошо на / в болоте! Двусмысленность метафоры та ещё! :D. Это единственная Девушка – Идеал. Для героя романа. С которой ему было или могло бы быть хорошо и душой, и телом. Потеряв такую - тут поневоле убьёшься как Вертер или Орфей, коли уж так последнего любит Зюскинд ;)). И здесь ещё один пласт аллюзий на классическую французскую литературу – «Благоухание возлюбленной — один из пунктов программы воспитания чувств. В этом отношении роман Сент-Бёва «Сладострастие», по-видимому, выработал ту модель, которой будут вдохновляться Жорж Санд («Лелия») и Бальзак («Лилия долины»)… «запахового зова» («perfume appeal»)… В бальзаковском повествовании естественные запахи женского тела влекут своим нежным цветочным оттенком; количественный анализ свидетельствует, что ольфакторный дискурс фокусируется прежде всего на волосах и, во вторую очередь, на открытых частях тела… чей запах целомудрие не запрещает упоминать, поскольку они играют важную роль в социальных отношениях (таковы шея, декольте, корсаж, предплечье, кисть руки, лицо); встречаются, хотя и очень редко, намёки на благоухание бёдер и талии» - Ален Корбен, «Миазм и нарцисс». Здесь Том Тыквер фантастически владеет темой! БРАВО! Сцена прохода Девушки с мирабелью или же минишедевр внутри фильма – встреча Гренуя с Лаурой. Как Бен, на мой вкус, фантастически гениально сыграл – если в первой сцене у него на лице читается Невинность и восхищение чудом - odor di femmina. Какая тут мирабель! Как он внюхивался в ладошку девушки, как смотрел в глаза, как нюхал волосы, подходя к ней эротишно со спины… Слов нет! И сколько уже опытного сладострастия на его лице было от аромата Лауры! Потрясение пресытевшегося Дон Жуана. В этом была грязь чувств и помыслов. НО. Здесь ещё была надежда на спасение, потому эти слёзы в финале сцены – слов нет – опять сплошное сочувствие его герою. Невероятно красивая песня, которая выражает внутренний мир Гренуя. Нет, я не могу не плакать над этим Демоном! Люб, чертяка! А в исполнении Бена Уишоу – так вообче!.. «You're so hypnotising! Could you be the devil, could you be an angel!?» - всё что угодно, но не человек. Ох, недаром Зюскинд мучил переговорами создателей этого фильма – кинокартину смотреть – одно наслаждение. Искажений смыслов нет. Имхо. В фильме потрясающе живописана благоухающая красота женского тела. На это указывают и постеры, которые я нахожу просто шедеврами.
А уж лепестки роз и характерное «повреждение» тела – нудануда – «срывание цветика» ;D
«Тифень де ла Рош уверяет, что «мужчины и женщины распространяют вокруг себя частицы невидимого вещества, именуемого симпатическим. Эти частицы воздействуют на наши органы чувств, вызывая тем самым склонность или отвращение, симпатию или антипатию… Художественное воплощение этой теории можно обнаружить в первой главе «Erotika Biblion» Мирабо, где Шекерли рассказывает об обитателях Сатурновых колец, каждый из которых источает особый запах, напрямую связанный с «нервными окончаниями чувств»... Запах провоцирует желание: это клише. О его притягательной силе говорит Казанова. Обоняние становится чувством любовного предвкушения, смутного томления, которое может обернуться разочарованием, если в дело вмешается зрение: пример тому — ошибка Дон Жуана, введённого в заблуждение «odor di femmina» Эльвиры. Здесь учёные вновь выступают как поборники античных стереотипов. Мужская aura seminalis (как поэтично о сперме – я не могу :D – прим. моё) воспламеняет женское желание и разжигает аппетиты своего обладателя. Именно «смешанный аромат благовоний и роз», присущий «юношеской крови в период роста», которым веет от Фауста, заставляет дворцовых дам терять голову и жадно пить его дыхание»… Полнота женственности во всех смыслах достигается именно через сексуальные отношения» - Ален Корбен, «Миазм и нарцисс». В романе об этом подробно написано, а в фильме – сцена секса с альфа-самцом – Дрюо. К слову сказать, перевод его фамилии – «осушение» - этим несчатным Дрюо «осушили» «влажную оргию» Грасса, которую, естественно, устроил Грненуй.
В образе Гренуя отразились и немецкие сказки – «Карлик-Нос» - феноменальное обоняние, а в сцене знакомства с Бальдини он описывается именно как этот сказачный классический персонаж немецких сказок и Бен это прекрасно сыграл в фильме. Потом образ мужа-нечисти – «Синяя борода» - то, чего не может быть в мире людей, то есть синей бороды и отсутствия человеческого запаха и убийство непокорных возлюбленных. И ещё один мотив – «Король-лягушонок или Железный Генрих» - только здесь деконструкция – жаба не превратилась в принца. Сам Бен в интервью говорил, что он играл человекоподобное существо – «Мы (Бен и режиссёр Том Тыквер – прим. моё) никогда не исходили из того основания, что он является социопатом, или психопатом, или кем-нибудь в этом роде… Я просто попытался его понять - увидеть, как человекоподобное существо, насколько это возможно» (из радио интервью). Что естественно, так как Смерть играть тяжко без попытки её очеловечить (персонифицировать), равно как метафору сути Дон Жуана, чувствующего во всей красе odor di femmina и Демона, ищущего свою душу посредством человеческого запаха. Бен ещё говорил, что «пытаясь найти способ сделать персонаж выразительным и доступным для людей посредством его телесности» - как основная краска образа – акцент на чувственности.
Сливы (мирабель), кстати, символ христианского смирения, чистоты.
Опять же – для обложки книги была выбрана картина Антуана Ватто – «Юпитер и Антиопа» или как её ещё называют – «Сатир и Нимфа» - именно позы героини цитируются в фильме. Это не Смерть, а «смерть девы», ставшей женщиной после мужских объятий. Фольклор такой фольклор. «А ему ли, прожжённому опытами, не знать, что все любовные мечты, слёзы, все нежные чувства - суть только цветы, под которыми прячутся нимфа и сатир?» - Иван Гончаров, «Обрыв». Зюскинд и Тыквер того же мнения :D. Мужчины... ;D
«И соблазнительный, опасный аромат исходит, как дурман, ни с чем другим не схожий, от смуглой и блестящей кожи»*
Евгения Вячеславовна Н. (Старый Оскол)22.11.2016 - 20:55:50
Я сегодня пью в последний раз
Ароматы, что хмельны, как брага.
С. Есенин
Кинокартина, в основе которой прославленный роман, бережно сохранила основные идеи и образы последнего. Имхо. И то, и другое напоминает мне знаменитую ароматическую пирамидку :)). Первый самый верхний скоротечный мотив-аромат – политический. Второй – сердце – это уже фольклор. И основа всего – мотив-аромат – творчество. Если в самом романе благодаря литературному языку уделено много внимания всем нотам, то в силу визуального языка и вопроса времени, что важен в кино – в фильме – акцент сделан на сердце и базе – именно они произвели на меня неизгладимое впечатление в этом удивительном фильме.
Самый верхний быстро исчезающий тон – политика и сатира. И роман, и фильм сами по себе ироничны и сатиричны от начала и до конца, но вся соль ушла на верхний тон. Во-первых, действие происходит во Франции XVIII века – эпоха Просвещения. Вот тут необходимо сделать чрезвычайно важные замечания (опять же – сужу по тому как на страничке этого форума этот фильм обсуждали – вернее – не обсуждали эту тему вовсе). Патрик Зюскинд потратил невероятное количество времени и сил на изучение темы запаха, аромата и парфюма – даже «жил» на известной фабрике – Фрагонар. Итак – «Девальвация обонятельного аспекта в современной западной культуре есть прямое следствие ревальвации чувств, имевшей место в XVIII и XIX столетиях. Философы и учёные этого периода решили, что в той же мере, в какой зрение есть превалирующее чувство разума и цивилизации, всё, что связано с восприятием запахов, есть знак безумия и дикости… Тем самым современные люди, придающие большое значение запахам, были сочтены либо недостаточно развитыми дикарями, дегенеративными маргиналами, либо не вполне нормальными психически: извращенцами, безумцами или идиотами… Примером тому может служить невероятно популярная книга Патрика Зюскинда «Парфюмер». Главный герой книги, Жан-Батист Гренуй, человек с исключительно тонким обонянием,— одновременно и «идиот», и «извращенец», а заодно ещё и выходец из «вырождающегося» низшего класса» - Констанс Классен, Дэвид Хоувз, Энтони Синнотт «Значение и власть запаха». Так что и роман Зюскинда, и фильм Тыквера по нему – изумительная ирония в отношении современной европейской культуры, берущей своё начало в эпохе Просвещения – в одном герое собрано и обыграно всё стереотипное представление об идеях этого века, касающихся ольфакторной культуры, вернее – безкультурья Запада – доведено до гротеска. Справедливости ради стоит сказать – Зюскинд не был первым на этой сатирической стезе – можно вспомнить Шарля Бодлера и его ольфакторный эстетский бунт - «Цветы зла» - кстати, фантастически-прекрасное цитирование последнего в романе и особенно в фильме – в сцене – «обнюхивания» девушки с мирабелью Гренуем-Уишоу ;D.
Сюда же могу подкинуть до кучи примеры такого стереотипного ольфакторного безкультурья из литературных шедевров, над которыми изумительно и со вкусом стебётся Зюскинд (и Тыквер соответственно!) - «Радость жизни» Золя – гениальное обоняние психа Лазара (образ цветка / плоти /девичьего аромата – эротическая сторона романа Золя, с которым рифмуется эротическая сторона романа Зюскинда, так как последний цитирует первого. Для сравнения:
«Лазар был крайне чувствителен к запахам, и этот смешанный аромат кожи, духов и женского тела глубоко взволновал его… То были настоящие оргии, в которых истощались его силы». Ольфакторные оргии и у героя Зюскинда, и у Золя – совпадения?! :D – ага-ага :))))) Верю :)))))))) Постмодерн такой пост :)) «Гренуй… праздновал в мечтах некую победу обоняния, гигантскую оргию с густым дымом ладана и парами мирры в свою честь»).
Сюда же психичка-героиня, влюблённая в духи и испытывающая в «общении» с мускусным запахом любимого парфюма «запретные удовольствия»… вплоть до … «беременности» ;)))))) - Эдмон де Гонкур «Шери». У Зюскинда – Гренуй как раз «в поисках» - создание «парфюма» со схожим эффектом ;)))))) Только odore hominum заменяется на odor feminae ;)
Так как по мнению писателя (а Тыквер эти идеи-образы бережно сохранил) – исключительная рациональность, отвергающая Бога (отдельный пласт в романе, в фильме же подчёркивается одержимостью верой в свою правоту Гренуя), нравственность и чувства создаёт именно таких недочеловеков – эпоха потребления и потребителей. В фильме смачно показано как продаётся и покупается Гренуй – как его безбожно используют сначала физически – кожевенник, потом интеллектуально – Бальдини. Он в своём использовании девушек принципиально ничем не отличается от остальных представителей своего времени, где люди – сырьё друг для друга. Именно в этом смысле самой мерзкой фигурой (с точки зрения стилистики романа) является папаша Лауры – он до мозга костей рационален, свою дочь использует для своего продвижения по социальной лестнице, к тому же – он – единственный, кто понял истинный замысел Гренуя! плюс он вожделеет собственную дочь! (лишний раз подчёркивается эротическая сторона одержимости Гренуя - в стиле – brany sex, так как он и Риши – психологические двойники – здесь обыгрывается его имя – «противник» самого Иоанна Крестителя Жабы - в финале же склоняется на колени перед соперником – знатно Зюскинд обстебал этого Риши – я прям радуюся). В фильме образ Риши изрядно обелили, убрав вожделение своего дитя и использование его в своих нечистоплотных целях. НО в фильме оставили главное – его рациональность и единомыслие с Гренуем – относительно эротической привлекательности Лауры. За это Тому Тыкверу как режиссёру и сценаристу отдельное от меня - спасибо. Антуан Риши – говорящее имя – «Бросающий вызов» / «противник» плюс «богач». Но дело не в деньгах. Он богат своей восхитительно благоуханной дочерью, которая красива именно по причине наличия аромата. Это раз. Два – самое главное – Риши богат умом. И это главное. В фильме фантастически-прекрасная сцена с характерной речью – «Нам надо проникнуть в помыслы этого человека… Получается – его привлекает их красота. Он будто хочет что-то собрать. Это походит на коллекционирование… Убийца на свободе. С помощью данного Богом разума надо его найти». В романе в отличие от фильма как раз красочно показано писателем, что правда на стороне верующих в Бога, слушающих свои чувства и придающих значение запаху / аромату Другого! В этом смысле фильм Тома Тыквера не обладает надеждой, которая есть в романе Зюскинда. Фильм, на мой взгляд, более проникнут готическим духом и красотой. Именно поэтому самый рациональный персонаж – Антуан Риши подвергается самому унизительному наказанию со стороны автора – в фильме совершенно роскошная сцена – Риши, не теряя способности мыслить – осознанно переживает свою пытку запахом / ароматом, исходящим от Гренуя, которому он не может противиться! Так ему и надо! Не люблю эпоху Просвещения – в этом я солидарна с Зюскиндом ;)). К слову сказать – эпоха, провозгласившая торжество разума, погрязла в суеверии и мракобесии. Особенно ольфакторного характера. Что удивительно. Ну или неудивительно :((((. Вытесняемое всегда мстит разуму за вытеснение :(((( Приведу примеры – «собачатина, которая входит в состав и мази против веснушек, и ароматического средства против ревматизма, именуемого «маслом рыжей собаки» и включающего шафран, алтей и зверобой… расхитители гробниц собирали в саркофагах фараонов пахучую жидкость, по консистенции напоминавшую мёд. Однако повальное увлечение мумие вкупе с жаждой наживы очень быстро привели к распространению более чем сомнительных составов, которые уже в XVI веке клеймил великий хирург Амбруаз Паре. Но поскольку поклонников этого средства не могли переубедить никакие предупреждения, медики принялись за создание современных составов, которые бы обеспечивали больных качественным мумие. В XVII веке, когда увлечение мумие достигло своего апогея, одним из самых удачных рецептов его изготовления считался рецепт Кроллиуса. Действие входящих в него благовоний многократно усилено за счёт ингредиента, максимально близкого к жизни, — тела молодого человека, умершего насильственной смертью. Согласно Кроллиусу, необходимо обзавестись трупом казнённого преступника — молодого и желательно рыжего, поскольку тем отделить мясистые части, вытопить рыжина есть символ жизненной силы. За жир, хорошо промыть винным спиртом и держать под солнечными и лунными лучами два дня и две ночи, чтобы очистить содержащиеся в плоти жизненные принципы. Далее натереть их миррой, шафраном и алоэ и, наконец, подвесить над огнем, «как это делают с бычьими языками и свиными окороками, которые подвешивают над очагом, чтобы они приобрели восхитительный аромат» - Ален Корбен, «Миазм и нарцисс». Именно поэтому в романе Гренуй проводил «парфюмерные опыты» с бедным щенком – примета времени, заменённая в фильме на расхожий «термин-образ» уже нашего времени – «тренируйся на кошках». Так что Риши, как образ-метафора этого всего удивительно точен, на мой взгляд, Алан Рикман сыграл этого неприятнейшего типа весьма удачно.
Другой нотой этого слоя является – политика. Запах как власть. Это опять отсылка Зюскинда (а стало быть и фильма Тыквера) к классике. И снова к французской классике! :D - Жюль Верн «Причуды доктора Окса». Власть как управление людьми посредством эфемерного «запаха» - потрясающая метафора! Гитлер в узком смысле и тоталитарные системы – в самом широком смысле. Сцены оргии и финальное пожирание – метафоры Второй мировой. Бен Уишоу говорил, что именно в этих сценах политика ему не близка, а вот влияние массовой культуры в её одуряющей власти ему персонально ближе – именно это он и играл в этих сцена (помимо прочих смыслов). О массовой культуре (а это тоже своего рода политика) упоминал и сам Патрик Зюскинд.
И последняя нота верхнего слоя – приход Антихриста. В упоминаемом мною эссе Зюскинда «О любви и смерти», 2005 года – он пишет, что Христос – это область не только Любви и Смерти, но и политики, отсюда – приход Антихриста, явленный в его романе «Аромат» - тоже политика. Именно поэтому деконструкция образа Христа в лице Жан-Батиста Гренуя (плюс фигура Предтечи). Эта нота в фильме наименее слышна – в отличие от роскошного полнозвучного звучания в романе. Я уже писала, что все имена героев говорящие – опять отсылка к эпохе классицизма времён Просвещения. В романе Гренуй как Христос «воскресил» мужчину (Лазаря), воспроизведя его запах после двух месяцев смерти последнего. В фильме этот бедняк из низа был заменён образом проститутки – сцена, где по капле духа-«духов» хозяйку узнаёт собачка. На мой взгляд в фильме подобная замена допустима, так как работает на основную идею самого Зюскинда – Любовь. Эротическая Любовь к Женщине. Именно на этом делает акцент Том Тыквер в своей интерпретации. Опять же – финал, изумительно воплощённый в фильме – антипричастие Антихриста. «Приимите, ядите, сие есть тело мое» - сказал Христос на Тайной вечере. А сожравшие в ночи Гренуя подонки общества так же «причастились» - «Они впервые совершили нечто из любви» или «акт подлинной любви» как говорится в русском дубляже фильма. Аромат в фильме в этой сцене потрясающе решён визуально – золотое сияние, которым окрасилось лицо Гренуя и отблески этого золотого свечения на лицах «причащающихся». Гениальное решение Тома Тыквера, на мой взгляд. БРАВО! НО так как Зюскинд в своём эссе сравнивает фигуры Христа и Орфея, то здесь же мне следует сказать, что смерть в фильме и романе Жан-Батиста – это не только метафора Антихриста (или деконструкция идей Христа – постмодерн подразумевает многовариантность смыслов – так что – каждому по вкусу) – это в первую очередь для Зюскинда – «самоубийство» Орфея, который отдал себя на съедение толпе подонков общества. Так как Орфей потерял Любовь. Эротическую. К Женщине. А это для Зюскинда-писателя и мыслителя – ВСЁ. Именно потому после выхода эссе нельзя было не заметить, что писатель «убил» своего Гренуя ровно тем же способом, что и Овидий своего Орфея. И именно эти идеи для своей интерпретации выбрал Том Тыквер, потому что Зюскинд в своём эссе говорит, что ему Орфей в этом контексте ближе Христа.
Закончу тем, с чего начала – с иронии Зюскинда над эпохой Просвещения и Францией XVIII века в целом, равно как и пародией на эпоху романтизма с её героем-гением-одиночкой, страшным в своей гениальности :)))). Двойное повторение одной и той же характеристики на это указывает стилистически и что крайне важно – Том Тыквер СОХРАНИЛ это в своём фильме! Браво! :D Первое предложение его романа «Аромат» есть пародия на первое же предложение произведения, посвящённого «странному» герою и созданного, к слову сказать, немцем:
«На берегах Хавеля жил в середине шестнадцатого столетия лошадиный барышник по имени Михаэль Кольхаас, сын школьного учителя, один из самых справедливых, но и самых страшных людей того времени» - Генрих фон Клейст, «Михаэль Кольхаас».
«В восемнадцатом столетии во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и отвратительными фигурами» - Патрик Зюскинд, «Аромат».
«Я помню не духи, но парфюмера слепок»*
№ 136 Тал
Банальность. Штамп. Самое чистое и сильное чувство, без примеси, появляющейся у опытных. Выражаясь языком Барда, "and is as common / As any the most vulgar thing to sence" — «сие общеизвестно, как большинство обыденных вещей». Именно подростки составляют целевую аудиторию массы рекламных компаний. Жёсткий прагматизм и расчёт, берущий в оборот романтику безгрешности.
То: № 133 Риманта
Можете взять «добавку» в № 118 :)
То: № 134 Тал
Вряд ли Вы предпочтёте старую жёсткую говядину сочной телятине. Такой вопрос вкуса.
Гренуй не сам по себе действует, авторы выстраивают его действия и события вокруг него.
№132: С ветром
Неплохо. Но тогда скажите вот что. Почему жертвами были выбраны именно девственницы? Например, в "Видоке" основное сырьё для вечной молодости Алхимика - тоже девственницы. Насчет трупов. Думаете, он бы не снимал аромат с живых тел, если бы ему позволяли девушки? В каком качестве не принципиально важный момент. Молодость и красота мимолетны. Гренуй фиксировал нужный момент "спелости". Девственность убивается в одно мгновение. Тут получается он фиксировал и запечатлевал мгновение в вечности. То, что не повторяется дважды. В фильме Гренуй "пакует" просто молодых красивых девушек. Здесь теряется суть божественности. Вечности в мгновении. Мгновения в вечности. "Нельзя войти в одну и ту же воду дважды".
Искусственность - одна сторона вопроса. Не является ли ключом в распознавании всех оттенков зол/смрада и наоборот собственная пустота и стерильность героя? Отсутствие своей индивидуальности как человека не отвлекает от познания "истины". Отсюда герой являет собой некое существо. Злой гений, одушевленный идеей-фикс. Чтобы узреть истину, нужно порой абстрагироваться от себя самого. Как насчет аллюзий мрака и света? Мрак, пустота, никто... Свет, наполненность, божество... Люди где-то между.) Как-то так. В общих словах.
Как по-Вашему, что собой являет красная комната в воображении Гренуя (по роману)?
Великолепно. Могут же люди так писать, сам Виссарион Григорьевич позеленел бы от зависти:).Где этому учат? Да, согласна.
№132 С ветром
То: № 131 Риманта
Если и красив, то это красота внешнего восприятия, ибо суть как раз отвратительна, что коррелируется со смыслом поведанной истории: за внешним парадом, за искусственным чувством, за облаком ненастоящего цивилизация пребывает в дурмане фальшивого, навязанного, условного инстинкта. И с этим усилителем вкуса, цвета, запаха человек теряет способность различать подлинное, отдаваясь страсти поглотить то, что его привлекло, теряя при этом и рассудок, и разум, и душу. Пожрав источник искусственного вожделения, человек с атрофированными чувствами (как после взгляда на яркий свет зрение «выключается») бредёт опустошённо.
Девушки/женщины сами по себе здесь не суть главное, это лишь художественный образ убиваемого живого для замены химической эссенцией. Как еда заменяется пластиком, творческая ценность рекламным лифлетом, искренние отношения like-dislike социальных сетей etc. Затянувшийся подростковый инфантилизм Гренуя, как и человечества в целом на нынешней стадии существования — это смесь непрозреваемой глупости, жестокости, желания быть замеченным и обожаемым абсолютно любыми способами при технологической возможности дистиллировать благовоние из трупа. Путь к самоуничтожению.
То: № 131 Риманта
Если и красив, то это красота внешнего восприятия, ибо суть как раз отвратительна, что коррелируется со смыслом поведанной истории: за внешним парадом, за искусственным чувством, за облаком ненастоящего цивилизация пребывает в дурмане фальшивого, навязанного, условного инстинкта. И с этим усилителем вкуса, цвета, запаха человек теряет способность различать подлинное, отдаваясь страсти поглотить то, что его привлекло, теряя при этом и рассудок, и разум, и душу. Пожрав источник искусственного вожделения, человек с атрофированными чувствами (как после взгляда на яркий свет зрение «выключается») бредёт опустошённо.
Девушки/женщины сами по себе здесь не суть главное, это лишь художественный образ убиваемого живого для замены химической эссенцией. Как еда заменяется пластиком, творческая ценность рекламным лифлетом, искренние отношения like-dislike социальных сетей etc. Затянувшийся подростковый инфантилизм Гренуя, как и человечества в целом на нынешней стадии существования — это смесь непрозреваемой глупости, жестокости, желания быть замеченным и обожаемым абсолютно любыми способами при технологической возможности дистиллировать благовоние из трупа. Путь к самоуничтожению.
Безусловно, все это прекрасно, чувственно и все такое. Уж больно красив фильм и это не есть правильно, ибо книга- страшная и грязная, убийца- омерзителен до дрожи. А насчет женщин и девушек благоуханных хорошо сказал Виктор Сухоруков: ангелы- на небесах, а по земле ходят обычные женщины. Не надо обожествлять их)))Все мы, люди, не обойдемся без мыла, шампуня, порошка, зубной пасты и тэ дэ))) И не фига мы не благоухаем, бо мы не цветы, а людишки:)Мне чет захотелось спуститься с небес на землю)))Прелестная девушка не почистит прелестный ротик денька 2, да посетит место общественного пользования- вот тогда и поговорим о благоухании:)Се ля ви:)
Евгения Вячеславовна Н. (Старый Оскол)11.11.2016 - 18:25:10
В кинокартине в сцене встречи Гренуя и Лауры звучит, на мой вкус, невероятно-прекрасно-чувственная песня в изумительном исполнении сопрано Чен Райс. Хочется, чтобы текст этой красоты был здесь :)
[Музыкальная шкатулка >>]
Музыка к этому, на мой вкус, чудесному артхаусному кино была написана самим режиссёром и его двумя друзьями-композиторами (запись под руководством режиссёра Саймона Рэттла - Берлинский филармонический оркестр) - Tom Tykwer; Johnny Klimek; Reinhold Heil. Soprano Chen Reiss. Berlin Philharmonic, conductor Simon Rattle.
All'anima
si intonera
piu armonica
la musica
sola carezza
su un bruto corpo,
cosi respire
la lauta nota,
cosi che sia
l'immagine
di un angelo
che liberi.
Purissime
Discorrero
la musica,
le lacrime,
colma d'amore,
con la mia nota,
per rivederla,
per risvegliarla.
Se risvelata
io sapro sentirla,
nel precoce feto
e cosi restero.
В душе
Интонируется
Гармоничнее
Музыки
Лишь ласка,
Что чувствуется на грубом теле,
Подобно запаху и дыханию -
Роскошная нота,
Которая так воплощает
Образ
Ангела,
Которого ты освобождаешь.
Чистейшее
Я слово молвлю
Музыкой,
Слезами,
Полными любви,
Запахом и дыханием - моей нотой;
Чтобы вновь её увидеть,
Чтобы пробудить её и её желание.
Вновь снимая с неё покровы,
Я узнаю её запах, аромат её духов -
В скороспелом плоде;
И так я останусь в веках.
(перевод мой – поправкам всегда рада)
Музыкальная шкатулка
Евгения Вячеславовна Н. (Старый Оскол)06.11.2016 - 20:01:01
Есть запахи, чья власть над нами бесконечна:
В любое вещество въедаются навечно.
Бывает, что, ларец диковинный открыв
(Заржавленный замок упорен и визглив),
Иль где-нибудь в углу, средь рухляди чердачной
В слежавшейся пыли находим мы невзрачный
Флакон из-под духов: он тускл, и пуст, и сух,
Но память в нём жива, жив отлетевший дух.
Минувшие мечты, восторги и обиды,
Мечты увядшие - слепые хризалиды,
Из затхлой темноты, как бы набравшись сил,
Выпрастывают вдруг великолепье крыл.
В лазурном, золотом, багряном одеянье,
Нам голову кружа, парит Воспоминанье...
И вот уже душа, захваченная в плен,
Над бездной склонена и не встает с колен.
Возникнув из пелен, как Лазарь воскрешенный,
Там оживает тень любви похороненной,
Прелестный призрак, прах, струящий аромат,
Из ямы, где теперь - гниенье и распад.
Когда же и меня забвение людское
Засунет в старый шкаф небрежною рукою,
Останусь я тогда, надтреснут, запылён,
Несчастный, никому не надобный флакон,
Гробницею твоей, чумное, злое зелье,
Яд, созданный в раю, души моей веселье,
Сжигающий нутро расплавленный свинец,
О, сердца моего начало и конец!
Шарль Бодлер
Шарль Бодлер при помощи метафоры образа Флакона описывает человека – таким же флаконом с ароматом гниения выступает и Лазарь – весьма показательно в контексте пласта эстетики и этики фильма – тот же образный ряд. Более того, у Зюскинда есть эссе – «О любви и смерти», где рассматриваются именно образы Лазаря, Христа и Орфея. Причём описывается тот же механизм восприятия этих состояний, что и у Гренуя, последнее вызвало повторную волну вопросов к автору и его отношению к своему прославленному детищу. В кинокартине, на мой вкус, это вообще гениально обыграли, используя культурный код не только Германии относительно запаха, любви и смерти, но и Франции, где происходит действия и книги, и фильма – легенда о таком же гробе-склепе и флаконе, где сохранилась сила Аромата. Последний состоял из 13 компонентов. 13 последний якобы разгадан не был. Так рассказал Бальдини Греную. Тот не понял. А ответ лежит на поверхности.
13 компонент – человеческая кожа, на которую наносятся духи. У каждого человека свой неповторимый запах – как отпечатки пальцев, потому один и тот же парфюм слышится и живёт на разных людях по-разному. А так как человек – живой, то и один и тот же аромат на нём в разных состояниях человека звучит по-разному. Поэтому нельзя создать идеальный парфюм, подходящий всем или подходящий всегда. Этого Гренуй не понял. Он в принципе не мог понять. Жан-Батист – Демон, не человек – у него нет запаха. Нет жизни. Все, кто с ним соприкоснулся – умирают – в фильме красочно показаны смерти матери Жан-Батиста, его хозяев-мастеров. Он дышит не воздухом – ароматами. Он хочет пахнуть не духами, а душами. В этом смысле Гренуй – образ Смерти. Классический мотив культуры германоязычных стран – Смерть и Дева. Философско-эротический сюжет их культурного кода. В музыке – одноимённый цикл Шуберта. Ярчайший пример в живописи - Ханс Бальдунг «Смерть и Дева», 1517 года. Волосы у девы – рыжие. Это крайне важно, так как ещё с древних времён считалось, что такие девушки – носительницы особой жизненной энергии, если они девственницы и особой порочной сексуальности, если женщины. Гренуя интересуют Девы – в этом классическом философско-эротическом компоненте что романа, что фильма акцент на смерти ради попытки демона «спастись», очеловечившись посредством приобретения человеческого запаха. Ключевым образом-метафорой этого являются два понятия из мира парфюмерии, которые так же используются для обозначения эротического общения обоих полов - латинское «deflorare» - «срывание цветка» - дефлорация, так сказать «дистилляция» отношений между мужчиной и девушкой. Здесь акцент на «разрыве», так как – и это гениально показано в кинокартине - горячая вода и пар должны разорвать железы цветов и их эссенция будет освобождена в виде пара, второй пар при охлаждении в процессе перегонки создаст с первым жидкую форму в финале в виде масла. Для этого, естественно, использовались в фильме образы кроваво-алых бархатных роз. С одной стороны иллюстрируя метод в парфюмерии – дистилляцию, а с другой - метафорически описывая старого Дон Жуана в наставлении молодого относительно деликатного эмм… обращения с Девой в её первом опыте. У Гренуя был такой «опыт-эксперимент», печально прикрытый покрывалом. Исключительно плотские отношения – не его сфера. Так как здесь должен быть «дух цветка» не только тела, но и «благовоние цветка души» – духовное притяжение, кроме запаха женщины (запаха секса). И вот здесь на сцену выходит второй способ – гениально описанный у Лермонтова – «Герой нашего времени» и цитированный мною прошлый раз и у Кьеркегора «Дневник Соблазнителя» - этот тип Дон Жуанов интересует в девушках (реже женщинах!) не плотский цветок, а цветок души. Правда, после таких любовных утех, где нет ничего плотского – у девушек убивается их душа! Это и интересует Гренуя! Отсюда и второй способ добывания ароматов цветов и ароматов девичьих душ - анфлераж (от французского слова enfleurage, fleur - цветок). Во-первых, это самый изысканный результат - абсолют – самые дорогущие изысканнейшие масла – основы для духов – ирис, жасмин, роза и самые трудоёмкие. В отношениях мужчины – это всегда девственные наслаждения, желательно с девственницей, так сказать - абсолют. Душа – как цель. В этом смысле история Гренуя – доведённая до совершенства история Дон Жуана типа лермонтовского и кьеркегоровского образца – эстетствующий эгоист. Получить душевно-эротическое удовольствие с девушкой – без всякой телесности – цель – копирование наслаждения, которое девушке доставляет парфюм! Недаром говорится, что парфюм – это любовник, с которым женщине нужно провести ночь, чтобы понять подходит он или нет :D. Теснейшее душевное слияние, возможно прикосновение тел, но без проникновения. Духи хоть и впитываются – но и слетают с кожи. Этот ходячий парадокс Гренуй собой и воплощает как метафора этого пласта классического мотива германской культуры. Есть два способа анфлеража и не один из них в этом фильме не показан! НО гениально воплощён в невероятно красивой сцене – Гренуй выкладывает золотистые как солнце цветки (символ совершенства) в рамках. Так вот – это первый способ, как правило, стеклянные листы, которые покрываются говяжьим жиром и сверху в них умирают лепестки, отдавая свою душу. Абсолютно мужской брутальный мир – сальность мужчин с одной стороны, и девичья душевность с другой ;))))) Мой милый, что тебе я сделала :)))) И второй - деревянные рамки с натянутой марлей, которая пропитывается оливковым маслом. В фильме же показали соединение этих двух в одно, чем парфюмоманьякам и парфюмоманьячкам доставили удовольствие изысканным чувством юмора :)). Так как и в книге, и в фильме – это метафоры, то не делается акцент на остальных видах добывания души живых растений – важно подчеркнуть – важно подчеркнуть – эротическую и философскую стороны мотива Дева и Смерть, что блестяще, на мой вкус, удалось и Тыкверу и особенно Бену. Браво!
Жан-Батист выступает не только как классический для германцев образ Смерти в лице мужчины, но и как абсолютнейшая стихия Природы, ибо обоняние – первое чувство человека, которое родилось. «Обоняние - это первый дистантный рецептор живых организмов, т. е. древнейшее чувство. Задолго до того, как развивались и совершенствовались зрение и слух, обоняние обеспечивало живым существам две их главные функции - питание и размножение. Без этого рецептора организм этих древнейших животных просто не смог бы существовать. Поэтому корковые центры этого анализатора находятся у человека в древнейшей части головного мозга - в обонятельном мозге, в так называемой извилине морского коня и в аммониевом роге… Рядом с обонятельным мозгом находится лимбическая система, отвечающая за наши эмоции. Поэтому все запахи эмоционально окрашены, все вызывают у нас те или иные эмоциональные переживания, приятные или же неприятные, «безразличных» запахов не существует. Именно запахи быстрее всего пробуждают память, и не логическую, а именно эмоциональную» - С. В. Рязанцев, «В мире запахов и звуков. Занимательная оториноларингология». Это тоже, гениально, на мой вкус, было явлено в фильме – сцена оргии, где Гренуй выхватывает глазами корзину с рассыпавшейся мирабелью (опять золотистый цвет солнца!) – и тут же вспоминает Аромат Первой своей Девы! То, что это запускает в его мозгу простую мысль – аромат можно было с неё «снять» по-иному… Вечный мотив внутреннего конфликта Творца, что служит Искусству ради которого отвергает Любовь.
Зюскинд зачерпнул вдохновения из творчества ещё одного нашего классика – Тургенева с его известнейшим беспощадным образом Природы – «Я не ведаю ни добра, ни зла... Разум мне не закон — и что такое справедливость? Я тебе дала жизнь — я её отниму и дам другим, червям или людям... мне всё равно... А ты пока защищайся — и не мешай мне!» - бросает Природа человеку, а сама занимается творчеством. Гренуй вне человеческой морали дважды – он – Демон и он – Стихия. Как Стихия он порождает Красоту Девы, так как он – единственный, кто по достоинству может оценить её аромат и в силу этого ощущения запаха делает её живой и потому он – единственный, кто может её убить. Ради аромата – цель творчества эволюции. Тема творчества в фильме раскрыта меньше, чем в книге. Как уже было сказано выше – запах имеет двойную природу – принадлежит физическому миру, но он ассоциативно окрашен каждым человеком, то есть – приобретает природу культуры. В романе Зюскинд по максимуму использует этот пласт творчества посредством запаха. Тыквер, естественно, не мог вместить всё в один фильм, зато оставил самую яркую его часть – Аромат-Архитектура – «Все сооружения из запахов, которые он, играя, когда-либо возводил внутри себя». Эта моя любимая сцена в фильме – архитектурно-ароматное творчество – выкладывается веточка, листья и золотистое (третий образ золотого Солнца! – троичное золотое сечение эстетики кинокартины) яблоко – поднимает глаза и видит яблоню :D. Опять же образ Девы с мирабелью описывается так же ароматно-архитектурно – «провёл инспекцию огромного поля, где лежали руины его воспоминаний… перебрал миллионы и миллионы обломков, кубиков, кирпичиков, из которых строятся запахи и привёл их в систематический порядок». Аромат-Музыка – «Пожалуй, точнее всего было бы сравнить его с музыкальным вундеркиндом, который из мелодий и гармоний извлёк азбуку отдельных звуков и вот уже сам сочиняет совершенно новые мелодии и гармонии - правда, с той разницей, что алфавит запахов был несравненно больше и дифференцированней, чем звуковой, и ещё с той, что творческая деятельность вундеркинда Гренуя разыгрывалась только внутри него и не могла быть замечена никем, кроме него самого». К слову сказать, рабочий стол Носа (парфюмера) называется орган в силу схожести с этим музыкальным инструментом - orgue a parfums. Здесь уже оммаж Зюскинда французскому литературному шедевру – роман писателя Жориса-Карла Гюисманса «Наоборот», где впервые в литературе встречается подробное описание этого стола. Собственно – после выхода романа рабочий стол парфюмеров так и стал именоваться :)). В фильме это потрясающе показано – сцена, где Гренуй воспроизводит парфюм «Амур и Психея» - всё помещение Бальдини выглядит огромным парфюмерным органом! Это раз. Два – музыкально-ароматический мотив и в сцене посвящения Гренуя в таинство создания аромата – «Как музыкальное произведение духи содержат 4 ароматических аккорда, тщательно подобранных для создания гармонии. В каждых духах есть три аккорда – голова, сердце и основа – по четыре ноты. Всего 12 нот. Головной аккорд создаёт первое впечатление, что длится несколько минут, сменяясь аккордом сердца, а там – главная тема, играющая несколько часов. И, наконец, опорная нота – след аромата, который держится днями».
В книге есть ещё Аромат-Библиотека, Аромат-Вино (дань уважения творцам-энологам) и Аромат-Пейзаж, но в фильм это не вошло :)
Литература
«Ароматерапия от А до Я» Патриция Девис
(о способах добывания аромата – обращалась к ней)
«Все ароматы жадно я вдыхал»*
Евгения Вячеславовна Н. (Старый Оскол)04.11.2016 - 20:43:39
Я — сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
А. Блок
Завораживающая красотой экранизация самого чувственного произведения нашего времени. Удивительная притча, классическая сказка и гениальный роман эпохи постмодерн, ставший культовым в современной европейской культуре. Буду признаваться в любви :)
Из всех пластов этого многослойного гениального творения немца-отшельника и его киновоплощения меня каждый раз глубоко волнует лишь один – притча о нелюбви.
Русский гений породил творение-образ – князь-Христос. В миру - Лев Николаевич. Мышкин. Зюскинд ответил невероятным (во всех смыслах) оммажем, создав своего Иоанна Крестителя. Лягушкина. Ну, или – Иоанн Креститель Жаба. Именно так переводится имя главного героя – Жан-Батиста Гренуя. Если, читать роман в оригинале и привычно для постмодерна втягиваться в Игру, это разгадывается постепенно как раскрывание аромата любимых духов, доставляет фантастическое удовольствие, то в фильме-экранизации всё уже было объяснено создателями с самого начала – образ лягушки (жабы), которую проникновенно пронюхал мальчик Гренуй – его alter ego. Тем большее непонимание у меня вызвала здешняя дискуссия. Ну, да ладно… Если, читая роман, лишь в финале становится окончательно понятным, что главный герой фильма – не человек, а классический демон сказочного фольклора (безусловно - то, что всё в романе – лишь метафоры – ясно с самого начала – вопрос о глубине погружения в тот или иной пласт мифологии, фольклора, классической мировой литературы), то в фильме – об этом сразу же сказали – первое – образ нечистого на цепи среди скал (здесь, конечно, и аллюзии на Прометея, который праотец – Виктора Франкенштейна, самого Жан-Батиста Гренуя и того же Алхимика Питофа); второе, что видят зрители – светящиеся трагические глаза демона в кромешной тьме, откуда затем появляется его нос. Потом об этом прямо указывается в сцене-проклятия в церкви – ну и финал. Эти два качества, я с одной стороны, признаю роскошным переводом с литературного языка на кинематографический, а с другой – в данной конкретной истории этот визуальный язык кинематографа «убивает» Игру и наслаждение от неё. Впрочем, режиссёру, на мой взгляд, удалось невероятное – он сохранил и ярко раскрыл фольклорную природу героя, притчевую сущность всей истории и подчеркнул тему произведения – Сущность Творчества. За это я ему премного благодарна.
Само название (я уже на этом сайте три года пишу о названиях, что переврали при переводе на русский) уже абсолютно сказочное – «Das Parfum. Die Geschichte eines Morders» - «Аромат. История одного душегуба». Главное – человеческий аромат и его отсутствие. Именно он – повод и для убийства, и самоубийства. Плюс аромат понимается и как запах любимого человека, и как парфюм. Место рождения героя – символическое вдвойне - кладбище, на котором образовался рынок – сюда же он пришёл в финале. В фольклоре образ лягушки (жабы) - (я тут уже подробно писала об этом на «Дуэлянте») – образ рождения и смерти – в данной истории акцент на смерти в фабуле, и акцент на возрождение творчества в сюжете – и в европейском, и в русском фольклоре – это пристанище умерших душ, вместилище душ-мучающихся и жаждущих освобождения – наша любимая «Царевна-Лягушка». Плюс – невинное страдание и надежда воплотиться в Красоту и обрести Любовь. То, что Гренуй – демон – мучающаяся душа из потустороннего мира – у него нет собственного человеческого аромата – абсолютно гениальная сцена в фильме под дождём в горах, зато он феноменально чувствует ароматы живых (можно вспомнить нашего родного пограничного персонажа между миром живых и миром мёртвых – Бабу-Ягу с её – «У-у-у! я чую - здесь пахнет человеческим мясом!» - ключевое – ПАХНЕТ!). Я уже с наслаждением цитировала Проппа на «Он-дракон» - теперь очередь дошла до этого любимого кинотворения, в основе которого – универсальная сказка о несчастной Душе – «Запах живых в высшей степени противен мертвецам… Мёртвые вообще испытывают ужас и страх перед живыми», В. Я. Пропп, «Исторические корни волшебной сказки». Именно поэтому юноша Гренуй шлёпнулся в обморок и смертельно заболел, испугавшись, что останется без человеческого запаха и соответственно – без любви. Именно поэтому он ушёл в каменное жилище в горы – чтобы ему противно не пахло людьми (кроме прочих причин, учитывая многослойность сюжета и образа). Здесь же – из ада-вонизмы Парижа он бежит в рай-благовоние Грас (просто нельзя не вспомнить! – «Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда»).
Сюда же – запах / аромат Невинности Дев, благодаря которому он хочет спастись – ещё один глубокий и мощнейший пласт фольклора и мифологии – рыжеволосые девственницы. Учитывая, что в этом постмодернистском романе, равно как и в фильме – деконструкция – если в сказках (хоть в русских, хоть в немецких) – герой попадая в мир мёртвых смывает человеческий запах – воспользуюсь родным примером для наглядности - Баба-Яга предлагает Ивану – искупаться для этого в бане и он не отказывается! – во-первых, проявляя уважение к мёртвым и не «воняя» перед ними собой живым, во-вторых, так живой Иван маскируется под своего для борьбы с Кощеем – в немецких та же суть, то здесь мёртвый Гренуй, попав в мир живых – естественно – должен нанести на себя человеческий живой запах! Тут нужно сказать, что в «германоязычных» культурах человеческий аромат – жутко эротическая вещь – на этом всегда особо делается акцент ;) Например, ещё один мой любимый постмодернистский современный германоязычный роман, ставший хитом литературной Европы и тоже экранизированный – «Лила, Лила» Сутера – «И впервые понял, почему люди носят с собой фотографию любимой, после ночи любви с нею не хотят мыться» - это раз. Два - глагол riechen употребляется не только как обонять, пахнуть, но и выступает как синоним или антоним (если с предлогом-отрицанием – не) – любви / ненависти! Более того, даже есть устойчивое выражение с этим глаголом - искусственного (вымученного, головного) научного труда или произведения искусства – так что Зюскинд своим этим произведением стебётся не только над образцами-шедеврами классической мировой литературы, но прежде всего над постмодерном и собой! – о его блестящей головоломке тоже можно сказать, учитывая все её многослойные пласты – головное сочинение - das Werk riecht nach der Lampe – «Гренуй потрошит мёртвые шкуры, П. Зюскинд – мёртвых писателей» Герхард Штадельмайер ;) Таков германоязычный культурный код – именно поэтому первая жертва Гренуя – описывается в романе не столько как убийство, сколько как первый сексуальный опыт юноши – оно последнее и есть в действительности, учитывая, что роман метафоричен и это история многослойная. Опять же – в фольклоре дефлорация и есть «убийство» девушки, так как «рождается» женщина. Таким образом – история Гренуя – вариация Дон Жуана и Казановы. И здесь оммаж Зюскинда ещё одному русскому гению – как раз вопрос эротики и её многообразия – на этот раз Лермонтов - «Я часто себя спрашиваю, зачем я так упорно добиваюсь любви молоденькой девочки, которую обольстить я не хочу и на которой никогда не женюсь?... секрет этой бесконечности - только в невозможности достигнуть цели, то есть конца… А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет! Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую всё, что встречается на пути… Сам я больше неспособен безумствовать под влиянием страсти… первое моё удовольствие - подчинять моей воле всё, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха - не есть ли первый признак и величайшее торжество власти?... если б все меня любили, я в себе нашёл бы бесконечные источники любви. Зло порождает зло; первое страдание даёт понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить её к действительности». И опять греческая мифология – ох, недаром же и в романе, и в фильме упоминается парфюм «Амур и Психея» - Эрот – единственный бог, который не любил, при этом был богом любви! Зато единственная которую он полюбил – была Душа. Человеческая. Девичья :D. Боги такие боги ;) Так вот – у Гренуя как демона было два пути получить на свою кожу человеческий аромат – секс с девушками или духи … из девушек – первая испугалась такой близости – это отлично показано в фильме – взгляд Жан-Батиста на целующуюся парочку и переживаемые им чувства так сильны, что привели к тому, что в итоге и погубило его. Отсюда – оргия на площади как антоним Любви и любовной близости, которых Гренуй искал, потому он и вспоминает Ту свою Первую – гениальный перевод с литературного на кинематографический – «Теперь он чуял, что она была — человек (лишний раз подчёркивается в романе, что Жан-Батист – демон – прим. моё), чуял пот её подмышек, жир её волос, рыбный запах её чресел и испытывал величайшее наслаждение. Её пот благоухал, как свежий морской ветер, волосы — как ореховое масло, чресла — как букет водяных лилий, кожа — как абрикосовый цвет… и соединение всех этих компонентов создавало аромат столь роскошный, столь гармоничный, столь волшебный, что все ароматы, когда-либо прежде слышанные Гренуем, все сооружения из запахов, которые он, играя, когда-либо возводил внутри себя, вдруг просто разрушились, утеряв всякий смысл. Сто тысяч ароматов не стоили этого одного. Он один был высшим принципом, все прочие должны были строиться по его образцу. Он был — сама красота. Гренуй понял: если он не овладеет этим ароматом, его жизнь лишится всякого смысла». Логичный конец судьбы несчастного Демона, жаждавшего любви, но как говорил Печорин – «Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моём лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть» - Гренуй не обретя ни Любви, ни Души – а для него всё это – человеческий Аромат – захотел Ненависти. Тотальной. Смертельной. И он её получил - возвращаясь к фольклору – «Душа усопшего только тогда делается вполне свободною, когда оставленное ею тело, рассыпается прахом, и, наоборот, пока оно не истлеет, между ним и душою не перестанен существовать таинственная связь» - А. Н. Афанасьев – «Поэтические воззрения славян на природу». Демон должен самоубиться, что он и делает.
Возвращаясь к деконструкции библейских образов, сущностей литературного и киношного Гренуя – Иоанн Креститель и Христос. Рождения Жан-Батиста – метафора появления Всесильного Бога в яслях среди соломы и животных, Гренуя – среди вонючих отходов рыб (символ христианства, что лишний раз подчёркивает метафоричность и деконструкцию!) под столом. «Смерть-Распятие-Причастие». Помазанник (Миссия) Христос – «помазание» финальное Гренуя себя «парфюмом» - и «крещение» толпы «своим» ароматом-парфюмом – «мирро» сатаны. Опять же – вовсе не случайно указываются даты – это блестяще сохранили в фильме – если посчитать, то получится, что Гренуй бесчинствовал 42 месяца – «И даны были ему уста, говорившие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца» - Апокалипсис. Подобно тому, что Иоанн Креститель был «ангелом пустыни», Гренуй провёл семь лет в одиночестве на горе – «демон пустыни». Таким образом, здесь уже раскрывается сатирическая сторона этого шедевра – отсылка к тоталитарным политическим системам с их культом вождя с одной стороны, и диктату массовой культуры с её искусственными чувствами, эмоциями, которые она вызывает и которыми отравляет – с другой.
Тема Красоты и Творчества. Потрясающая по эмоциональному воздействию сцена – как по запаху мальчик Гренуй на грязной земле создаёт ароматную совершенную композицию – ветка, завядшие листья и яблоко – поднимает глаза к Небу и видит Яблоню (опять же – отсылка на Эдем, грехопадение Евы и Адама). Г е н и а л ь н о!
«Женщина о демоне рыдала»*
В фильме Гренуй не брезгует падшей женщиной. Вопиющий элемент в отношении идеи книги! Мелодраматические слёзы героя... короче, фильм упрощен до крайней примитивности. В книге Гренуй - совершенно беспощадное целенаправленное существо в абсолюте, лицемер и фанатик. А в фильме - не похожий на других несчастный мальчик. Пожалейте, люди добрые, он ведь еще умудрился и слезу проронить на виду у всех. В книге Гренуя в этот момент пронял досадный злорадный оскал и ненависть ко всему человечеству. Это была его месть! И вместе с тем он понял ужас всей ситуации. Да так, что он алкал смерти. А вместо этого получил признание по идее якобы самого крепкого из присутствующих - для Гренуя это оказался контрольный. Ну а финал. Какой поражающий финал в книге! Не зря именитые режиссеры в свое время отказывались экранизировать эту вещь. Потому что не все вещи поддаются человеческому капризу. "Парфюмер" Зюскинда - в их числе.
отзывы
Воссев на покорённый трон,
Томится пресыщённый Демон,
И ни о чём не грезит он...
Игорь-Северянин
«Мёртвые… не пахнут… Это — постоянная, характерная черта данного мифа» - В. Я. Пропп, «Исторические корни волшебной сказки»
«Девственница источает нежное благоухание майорана, более сладкое и пьянящее, чем любые аравийские ароматы» - О. Дебе, «Ароматы и цветы» (Игра словами – и в смысле аромат человека, и в смысле парфюм – прим. моё - A. Debay «Les parfums et les fleurs»).
На этой дихотомии не пахнущего жаждущего Любви Демона и благоуханной Девой в божьем Саду строится вся этика и эстетика сюжета что фильма, что романа «Аромат» - традиционные фольклорные образы.
«Гренуй словно окаменел от страха. Она мертва, подумал он. Потом ещё ужаснее: меня опередил другой. Другой сорвал мой цветок и присвоил себе аромат! Он не закричал, для этого его потрясение было слишком велико, но слёзы набухли в уголках его глаз и вдруг хлынули потоком» - изумительно этот страх сыграл Бен Уишоу – БРАВО! Срывание цветка - «deflorare». Метафоры такие метафоры, а мужчины такие мужчины. Дело там не в пресловутом изготовлении парфюма (и в романе, и в кинокартине) – в фильме даже разжевали – парень, срывающий лаванду, двусмысленно говорит понравившейся ему девице – «Я срываю все свежие цветы» :))))) Угу, опередит, милый, тебя Гренуй, опередит – тот ещё ценитель девочек-цвяточков :))))
Ароматы, что хмельны, как брага.
С. Есенин
Кинокартина, в основе которой прославленный роман, бережно сохранила основные идеи и образы последнего. Имхо. И то, и другое напоминает мне знаменитую ароматическую пирамидку :)). Первый самый верхний скоротечный мотив-аромат – политический. Второй – сердце – это уже фольклор. И основа всего – мотив-аромат – творчество. Если в самом романе благодаря литературному языку уделено много внимания всем нотам, то в силу визуального языка и вопроса времени, что важен в кино – в фильме – акцент сделан на сердце и базе – именно они произвели на меня неизгладимое впечатление в этом удивительном фильме.
Банальность. Штамп. Самое чистое и сильное чувство, без примеси, появляющейся у опытных. Выражаясь языком Барда, "and is as common / As any the most vulgar thing to sence" — «сие общеизвестно, как большинство обыденных вещей». Именно подростки составляют целевую аудиторию массы рекламных компаний. Жёсткий прагматизм и расчёт, берущий в оборот романтику безгрешности.
Можете взять «добавку» в № 118 :)
То: № 134 Тал
Вряд ли Вы предпочтёте старую жёсткую говядину сочной телятине. Такой вопрос вкуса.
Гренуй не сам по себе действует, авторы выстраивают его действия и события вокруг него.
Неплохо. Но тогда скажите вот что. Почему жертвами были выбраны именно девственницы? Например, в "Видоке" основное сырьё для вечной молодости Алхимика - тоже девственницы. Насчет трупов. Думаете, он бы не снимал аромат с живых тел, если бы ему позволяли девушки? В каком качестве не принципиально важный момент. Молодость и красота мимолетны. Гренуй фиксировал нужный момент "спелости". Девственность убивается в одно мгновение. Тут получается он фиксировал и запечатлевал мгновение в вечности. То, что не повторяется дважды. В фильме Гренуй "пакует" просто молодых красивых девушек. Здесь теряется суть божественности. Вечности в мгновении. Мгновения в вечности. "Нельзя войти в одну и ту же воду дважды".
Искусственность - одна сторона вопроса. Не является ли ключом в распознавании всех оттенков зол/смрада и наоборот собственная пустота и стерильность героя? Отсутствие своей индивидуальности как человека не отвлекает от познания "истины". Отсюда герой являет собой некое существо. Злой гений, одушевленный идеей-фикс. Чтобы узреть истину, нужно порой абстрагироваться от себя самого. Как насчет аллюзий мрака и света? Мрак, пустота, никто... Свет, наполненность, божество... Люди где-то между.) Как-то так. В общих словах.
Как по-Вашему, что собой являет красная комната в воображении Гренуя (по роману)?
То: № 131 Риманта
Если и красив, то это красота внешнего восприятия, ибо суть как раз отвратительна, что коррелируется со смыслом поведанной истории: за внешним парадом, за искусственным чувством, за облаком ненастоящего цивилизация пребывает в дурмане фальшивого, навязанного, условного инстинкта. И с этим усилителем вкуса, цвета, запаха человек теряет способность различать подлинное, отдаваясь страсти поглотить то, что его привлекло, теряя при этом и рассудок, и разум, и душу. Пожрав источник искусственного вожделения, человек с атрофированными чувствами (как после взгляда на яркий свет зрение «выключается») бредёт опустошённо.
Девушки/женщины сами по себе здесь не суть главное, это лишь художественный образ убиваемого живого для замены химической эссенцией. Как еда заменяется пластиком, творческая ценность рекламным лифлетом, искренние отношения like-dislike социальных сетей etc. Затянувшийся подростковый инфантилизм Гренуя, как и человечества в целом на нынешней стадии существования — это смесь непрозреваемой глупости, жестокости, желания быть замеченным и обожаемым абсолютно любыми способами при технологической возможности дистиллировать благовоние из трупа. Путь к самоуничтожению.
Если и красив, то это красота внешнего восприятия, ибо суть как раз отвратительна, что коррелируется со смыслом поведанной истории: за внешним парадом, за искусственным чувством, за облаком ненастоящего цивилизация пребывает в дурмане фальшивого, навязанного, условного инстинкта. И с этим усилителем вкуса, цвета, запаха человек теряет способность различать подлинное, отдаваясь страсти поглотить то, что его привлекло, теряя при этом и рассудок, и разум, и душу. Пожрав источник искусственного вожделения, человек с атрофированными чувствами (как после взгляда на яркий свет зрение «выключается») бредёт опустошённо.
Девушки/женщины сами по себе здесь не суть главное, это лишь художественный образ убиваемого живого для замены химической эссенцией. Как еда заменяется пластиком, творческая ценность рекламным лифлетом, искренние отношения like-dislike социальных сетей etc. Затянувшийся подростковый инфантилизм Гренуя, как и человечества в целом на нынешней стадии существования — это смесь непрозреваемой глупости, жестокости, желания быть замеченным и обожаемым абсолютно любыми способами при технологической возможности дистиллировать благовоние из трупа. Путь к самоуничтожению.
В любое вещество въедаются навечно.
Бывает, что, ларец диковинный открыв
(Заржавленный замок упорен и визглив),
Иль где-нибудь в углу, средь рухляди чердачной
В слежавшейся пыли находим мы невзрачный
Флакон из-под духов: он тускл, и пуст, и сух,
Но память в нём жива, жив отлетевший дух.
Минувшие мечты, восторги и обиды,
Мечты увядшие - слепые хризалиды,
Из затхлой темноты, как бы набравшись сил,
Выпрастывают вдруг великолепье крыл.
В лазурном, золотом, багряном одеянье,
Нам голову кружа, парит Воспоминанье...
И вот уже душа, захваченная в плен,
Над бездной склонена и не встает с колен.
Возникнув из пелен, как Лазарь воскрешенный,
Там оживает тень любви похороненной,
Прелестный призрак, прах, струящий аромат,
Из ямы, где теперь - гниенье и распад.
Когда же и меня забвение людское
Засунет в старый шкаф небрежною рукою,
Останусь я тогда, надтреснут, запылён,
Несчастный, никому не надобный флакон,
Гробницею твоей, чумное, злое зелье,
Яд, созданный в раю, души моей веселье,
Сжигающий нутро расплавленный свинец,
О, сердца моего начало и конец!
Шарль Бодлер
Шарль Бодлер при помощи метафоры образа Флакона описывает человека – таким же флаконом с ароматом гниения выступает и Лазарь – весьма показательно в контексте пласта эстетики и этики фильма – тот же образный ряд. Более того, у Зюскинда есть эссе – «О любви и смерти», где рассматриваются именно образы Лазаря, Христа и Орфея. Причём описывается тот же механизм восприятия этих состояний, что и у Гренуя, последнее вызвало повторную волну вопросов к автору и его отношению к своему прославленному детищу. В кинокартине, на мой вкус, это вообще гениально обыграли, используя культурный код не только Германии относительно запаха, любви и смерти, но и Франции, где происходит действия и книги, и фильма – легенда о таком же гробе-склепе и флаконе, где сохранилась сила Аромата. Последний состоял из 13 компонентов. 13 последний якобы разгадан не был. Так рассказал Бальдини Греную. Тот не понял. А ответ лежит на поверхности.
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
А. Блок
Завораживающая красотой экранизация самого чувственного произведения нашего времени. Удивительная притча, классическая сказка и гениальный роман эпохи постмодерн, ставший культовым в современной европейской культуре. Буду признаваться в любви :)