«Захват» Мигеля Анхеля Виваса

Кинематографисты давно заинтересовались темой киднеппинга и проблемами заложников. Еще в середине 50-х прошлого века Уильямом Уайлером был снят один из лучших фильмов о захвате ничего не подозревающих обывателей – «Часы отчаяния», где в смертельной схватке сошлись глава семейства в сдержанном исполнении Фредрика Марча и отъявленный негодяй, блистательно сыгранный Хамфри Богартом. Но то было героическое кино, созданное в пику назревающему молодежному бунту и придерживающееся традиционных американских ценностей.
Затем наступило время «бунтовщиков без причин» и «беспечных ездоков», которое потеснило такие устаревшие понятия, как «семья», «семейные ценности», «брак». И похищениям предпочли свободную любовь да наркотики. Как мы знаем, эта свобода продлилась недолго, и уже ближе к 80-м наступила эра консерватизма, повлекшая за собой и внутрисемейный террор, и киднеппинг, и апатию яппи. К чему это порой приводило, достаточно вспомнить «Мыс страха» Мартина Скорсезе и садиста Макса Кэди в исполнении Роберта де Ниро. И это не говоря уже про «Молчание ягнят» и прочие ленты о хитрых злодеях, способных вывернуть наизнанку самую сущность общечеловеческих понятий.
События 2001 года еще больше обострили и без того плачевную обстановку, а заодно привлекли в очередной раз внимание кинематографистов к террористам, похитителям и заложникам. Самые последние заметные фильмы на эту тему – это «Немыслимое», «Последний дом слева», «Я плюю на ваши могилы» и «День матери». Хотя последний интересен не темой, а тем, что является римейком старого слэшера, снятой на студии «Трома». К тому же в нем великолепно себя показала в роли «кровавой мамы» Ребекка Де Морней. А, в остальном, это рядовой триллер на злободневную тему.
Все эти картины, в особенности, «Часы отчаяния» и «День матери», вспомнились мне не случайно, потому как дебютная работа испанца Мигеля Анхеля Виваса «Захват» представляет собой сплав всего виденного на тему захвата преступниками обычных, ничем не примечательных людей.
Но если у Уайлера тебя переполняет вера в благоприятный исход событий, то фильм Виваса изначально вызывает тревогу за всех героев. Нет уверенности даже в том, что в живых останутся не только заложники, но и захватчики. Депрессивная нервная камера, полиэкранность, ужасающие вопли за кадром, неадекватное поведение персонажей – все это лишь усиливает животный страх перед происходящим и убеждает, что зло в данном случае выиграет в вечной борьбе с добром.
Начало этому ужасу положило появление в кадре человека с полиэтиленовым мешком на голове. Очередная жертва захватчиков в масках безуспешно пытается дышать, и мы из-за этого моментально попадаем под мрачное влияние фильма. Но это, как водится, была лишь прелюдия к кошмару, который однажды ворвался в дом, расположенный в фешенебельном районе Мадрида, и разрушил до основания жизнь одной семьи.
Режиссер вместе с оператором мастерски использует киноязык для нагнетания атмосферы. Помимо двух экранов, на которых одновременно происходят разные события, и псевдодокументальной манеры съемки, в картине уделено большое внимание казалось бы неважным деталям и ракурсам. Мы можем слышать крики и удары, но в кадре будем наблюдать лишь коридор или лицо одного из заложников. Мало того, Вивасу стоит поставить памятник, так как он на протяжении всего действия использовал не больше шести склеек. Фильм, практически, снят одним дублем, как «Немой дом» и «Круг», что позволяет наблюдать за импровизацией актеров и развитием их характеров, не отвлекаясь на монтаж, флэшбеки и прочие киношные премудрости.
Легко представить, как было тяжело всем участникам съемочного процесса, но следует все же задаться вопросом: для чего столько нервов было истрачено? Что хотел сказать нам режиссер? Что преступники выживут, потому как они сильнее и более подготовлены, чем обыватели? Что насилие не искоренить, пока в каждой семье царит неразбериха?
Скорее всего, Вивас не задавался никакими целями. Ему просто было интересно рассказать историю, услышанную в криминальной хронике, именно так, как он ее себе представляет.
Напоследок стоит высказать восхищение профессионализму актеров, сумевших реалистично вжиться в предложенные обстоятельства. Многое в их игре построено на импровизации, а в этом случае довольно сложно остаться в рамках заданной роли. Но все более-менее справились. Особенно хочется отметить Мануэлу Вельес, знакомую нам по «Беспокойной Анне» Хулио Медема, и Ану Вагенер, сыгравшую мать на грани нервного срыва.
Что касается финала, который, в общем-то, не является неожиданностью для киноманов, то хочется лишь отметить его закономерность. Заданная режиссером напряженная атмосфера не дает никакого шанса выжить. И если Мануэла Вельес у Медема торжествовала в финале, то у Виваса ее торжествующее неистовство будет пресечено самым наибанальнейшим способом. В жизни краски намного гуще и серее, и в ней нет места для справедливости. Есть только суровая реальность, диктующая обществу целесообразность и методы для выживания. Остальное все – мечты и надежды постепенно умирающего человека, пресловутая «лестница Иакова»…