В конце минувшей недели в Москве открылся второй кинофестиваль авторского кино «Зимний», который уже вполне можно считать финальным аккордом уходящего года, в котором все еще не нашлось полновесной замены «Кинотавру», но который расширил фестивальную палитру – и за счет новой программы дебютного полного метра на «Короче», и за счет фестиваля «Маяк». На всех этих смотрах так или иначе затрагивалась тема конфликта поколений отцов и детей, очевидно, ключевая для российского кино образца 2023-го. И «Зимний», кажется, полностью построил свою программу именно на этой связи. Даже фильмом открытия стал уже запремьерившийся на «Короче» и «Послании к человеку» документальный «Архитектор: История Алексея Германа и его фильмов», где закадровый текст читает его сын – Алексей Герман-младший.
Фильм, несмотря на сопровождающие его скандалы, получился. И по крайней мере для «Зимнего» задал определенного рода диалог между детьми и родителями, который в разной степени его интерпретаций существует и в трех первых показанных в конкурсе картинах:
«Белой дороги!», второй игровой работы после восьми лет затишья режиссера
Эллы Манжеевой, когда-то участвовавшей в Берлинале с
«Чайками», и двух полнометражных дебютов –
«Тимир» якутского режиссера
Николая Корякина и
«Танцуй, Селедка!» Александры Лупашко.
Читать:
Бортич танцует, Исакова лечит: гид по 2-ому фестивалю авторского кино «Зимний»
Рэпер Алдар (
Тимур Бубеев, он же Everthe8) давно не был дома, да особо и не стремится на свою малую родину, предпочитая богемный образ жизни в свете неоновых софитов. Но однажды он получает тревожный звонок – пропала его мать. Как сквозь землю провалилась, говорит местный полицейский, так что теперь именно Алдар, уже не по настоянию полиции, а буддистских монахов должен отправиться на ее поиски.
Несмотря на долгое затишье – все эти годы Манжеева как раз и работала над «Белой дороги!» – режиссер не потеряла своего эстетского вкуса, который проявляется и здесь – в картине более густонаселенной, но не менее медитативной, чем были «Чайки». Как и в своем дебюте, Манжеева при этом поднимает важные социальные темы, в том числе насилия, которому находится место в одном из эпизодов картины. «Белой дороги!» словно и соткана из кусочков своеобразного путешествия, почти трипа, в который погружается Алдар, вдруг оказавшийся на своей малой родине, застывшей где-то в конце 1990-х – недаром и в старой квартире главного героя то и дело в кадр попадает календарь 1998 года. Однако едва уловимая социальная подоплека – вовсе не ключевая для фильма, который в первую очередь рассказывает не о памяти, а о попытках отпустить прошлое, проститься с былым временем, пространством и людьми его населяющими.
Если Манжеева делает упор на изобразительный ряд, лишь изредка проговаривая устами героев важные для развития их характеров, но не сюжета, диалоги, то другая режиссер – Александра Лупашко – раскрывает тему прощения и прощания – нарочито громко. Фильм «Танцуй, Селедка!» построен не только на словесных перепалках дочери и отца, но и почти постоянно сопровождается музыкальными хитами конца 1990-х–начала «нулевых».
Жанна (
Саша Бортич), как и Алдар, давно не была дома и обосновалась в Москве. Узнав, что отец (
Павел Майков), с которым она не общалась 20 лет, при смерти, она все-таки решается его навестить, но не успевает – отец умирает, и теперь его трупу нужна судебно-медицинская экспертиза, которую в выходные дни делают только в райцентре, куда мертвого отца еще необходимо довезти. Помочь Жанне вызывается ее сосед Костик (
Илья Антоненко), таксующий на машине ее отца, три года назад купленной вместе с набором аудиокассет с теми самыми музыкальными хитами. На самом деле недолгая и в каком-то смысле обыденная дорога оборачивается мрачным приключением, в котором героиня Саши Бортич вдруг – за долгие годы – чувствует отца живым. А значит, с ним наконец можно обсудить все детские обиды и травмы.
Фильм «Танцуй, Селедка!» снят по пьесе драматурга
Татьяны Загдай «Человек в закрытой комнате», которая была поставлена в ряде региональных театров, а в прошлом году добралась до камерной сцены столичного Театра имени Моссовета. Сценарий для режиссерского дебюта Александры Лупашко, актрисы, которая уже успела снять несколько короткометражек, написала сама Загдай, отчего кинематографическое воплощение пьесы не выходит далеко за рамки театрального роуд-муви, где главным как раз становится не сама географическая дорога, а артикуляция наболевших проблем и недосказанных обид. При том, что и Александра Бортич, и Павел Майков представляют из себя неожиданно гармонично сложившийся дуэт потерянной дочери 90-х и так не нашедшего себя в родительстве саркастичного, но все-таки любящего отца, отчасти вышедшего из поколения
«Бригады».
Незадачливый папаша – один из ключевых героев и нового якутского фильма «Тимир», который снял Николай Корякин, отметившийся короткометражками
«Жеребятина» и работой осветителем на фильме
«Молодость» Дмитрия Давыдова. Роль отца тут, кстати, сыграл актер Якутского ТЮЗа
Георгий Бессонов, которого многие знают по запрещенному теперь для проката фильму
Степана Бурнашева «Айта».
Читать:
Нападение на полицейский участок: рецензия на фильм «Айта»
По сюжету мальчика Тимира (непрофессиональный актер, ученик 8-го класса
Альгис Данилов) после смерти мамы служба опеки отправляет к давно не общавшемуся с ним отцу Юрке в деревню. Юрка подрабатывает электриком, но по большей части пьет вместе со своим бездетным другом (
Роман Дорофеев), правда, к приезду службы опеки честно прибирает дом и пытается выглядеть достойным родителем – чтобы Тимира не отправили в детский дом. Однако как только чиновники уезжают, папа берется за свое и по большому счету забивает на сына. О котором, впрочем, тут же вспоминают в местной школе, где Тимир становится изгоем из-за соседского мальчика, чей отец давно точит зуб на Юрку. От буллинга и пьющего отца Тимир спасается на свалке, куда давно не заходят местные из-за слухов о кишащих там привидениях, и именно там встречает разбитного духа, застрявшего между мирами и так напоминающего Карлсона, который живет не на крыше, а почти на помойке.
От якутского фильма с таким сюжетом тоже можно было ожидать долгой медитативной истории о встрече с духами предков, однако дебютант Николай Корякин решает «Тимира» в духе яркой лирической комедии, характерной вовсе не для этого регионального и уже всем известного кинематографа, а, скорее, с оммажем в сторону картин
Уэса Андерсона. Якутская деревня, несмотря на учебный год, тут невероятно ярка – со статичными планами и необычными костюмами героев. В ход идут и узорчатые жилеты, и нехарактерные для, в основном, холодной республики, шорты, и сумки с ранцами и даже пакетами, будто из времен перестройки, ну или опять же 90-х.
Точное время действия фильма, здесь, как и в «Белой дороги!», и в «Танцуй, Селедка!», не называется. Все эти три картины лишь отражают метафизическую эпоху перемен, своего рода поколенческий раздел между родителями и детьми, которым не повезло в него попасть. Но именно в «Тимире», кажется, и происходит настоящее прощание с былыми временами. Главный герой здесь не только пытается преодолеть горе по ушедшей матери и найти общий язык с незадачливым отцом, но и в качестве того самого привидения свалки видит парня – сначала с кепкой СССР, а затем и вовсе с плащом, где изображен советский герб. Но даже этот застрявший между двумя мирами – нижним, куда попадают не самые лучшие люди, и верхним, похожим на рай, – дух все-таки понимает, что ему наконец нужно исчезнуть. Как минимум из мира живых – так, чтобы больше не являться последующим поколениям.
1 комментарий
обсуждение >>