Хождение по мукам (1974-1977)

№ 117 Вит Аликум, @e-mail 19.09.2012 23:14
Некоторых героев и многие сцены можно было смело вырезать.

А я первые две серии люблю, довоенные.

Правда, я ошиблась, т.к. это была их петербургская квартира (адвоката Смоковникова)

Может, кто-то помнит, в какой серии Катя и Даша в красивых шляпах с вуалаями возвращаются в свой опустевший московский дом

№87 Elle
Противники Пенкиной, сами того не желая, делают ей лучший комплимент как актрисе, когда пишут про ее Катю «аморфная», «рыба безголосая», «кукла фарфоровая», «монотонная, скучная, ни огонька, ничего», «даже не кошечка, а так… растение», ну и т.д. Перелистываю сейчас «Хождение», Толстой описывает свою Катю примерно так же: «Не спеша овладел ею так, будто она была куклой, розовой куклой, выставленной …в магазине парижских мод мадам Дюклэ», «Ласковая, добрая, слишком деликатная для той жизни», «Какая тоска», «Мне все кажется, что хороню молодость», «Я просыпаюсь и весь день живу с чувством душевной затхлости», «Прелестная, нежная, кроткая женщина», «У Катюши эти непрерывные удовольствия кончились душевным опустошением», «Иногда лягу – и плачу, - жалко жизни, зачем прошла», «И сердце во мне стало сухенькое – высохло», «Пищишь, как комар, и себя-то едва слышно», «Завидую старухам - у них все просто: скоро смерть, к ней и готовься», «И сама она себе – тенью, бродящей по давно всеми оставленной жизни», «А у меня, Данюша, такая горечь, такая темнота на сердце, совсем оно стало старое.», «Ни одной минуты радости за всю жизнь», «Сладость бессилия, безволия», «Несчастная, маленькая, грешная, со всеми своими невыплаканными слезами, с жалким пузырьком морфия», «Остаться хотя бы на один день снова одной, самой с собой, было так страшно», «К самой себе Катя теперь относилась, как к чему-то не совсем своему», всегда молчаливая, - «овечка» «Чужая, чужая на этой земле…Я не нужна себе…Но вот – живу, потому что стыдно…пойти положить голову под паровоз…Как грустно и ненужно прожита жизнь», «Неумелая, робкая», «Трудно было узнать…хрупкую барыньку, готовую, кажется, при малейшем наскоке жизни поджать лапки, вроде божьей коровки», «Да хоть заплачьте, что ли…Сидит, опустила глаза…Ни рыба ни мясо…Русалка», «Бесполезное домашнее животное…оставалось, поскулив, умереть…», «Была ни доброй, ни злой, ни русской, ни иностранкой Русалкой…», «И кошечка затихла, подчинилась, покорилась…без страсти, без воли обвилась вокруг такого ствола бледной повиликой, прильнула горькими цветочками» и т.д. и т.п.
Тут вам и «кукла», и «растение», и аморфность, и «кошечка», и много чего еще. Да, есть несколько моментов, которые у Нифонтовой сыграны ближе к книге, но, в общем и целом, Катя Толстого - это Катя Светланы Пенкиной. И Romsey совершенно права: «Нифонтова же роль пережила, через себя пропустила. Она рисковая, сильная и смелая женщина - судя по поступкам, она не может быть просто "кошечкой". Именно такой – «рисковой, сильной и смелой» - показала нам Катю Р.Нифонтова. Вот только, Romsey, видимо, не поняла, что сама же, можно сказать, «подписала приговор» этим Руфине Нифонтовой, вернее ее образу Кати, ибо ни рисковой, ни сильной, ни смелой Катю назвать нельзя ни в начале книги, ни даже в конце.