В русском балете XIX века существовало амплуа «чистый танцовщик». Таковыми были Лев Иванов, Платон Карсавин…
Со временем архаичное амплуа исчезло, но всеобъемлющий русский язык сохранил широкое понятие «чистый танцовщик». Как ни странно, в классическом балете достаточно редко появляются подлинно «чистые танцовщики», кого сама природа определила на роли принцев.
Таким запомнился солист Большого театра, народный артист России Валерий Анисимов. Сегодня он профессор, заведующий кафедрой классического и дуэтного танца МГАХ, один из авторитетных представителей современной московской балетной педагогики. Годы его исполнительского творчества совпали со звездной эпохой нашего балета 70 – 90 годов теперь уже прошлого, но для многих все еще настоящего века. Ибо век XXI не поразил пока ни уникально одаренными хореографами, ни легендарными артистами… Валерию Анисимову принадлежит заметное место в исторической летописи. Это было его счастье и одновременно трудное испытание танцевать в те годы, когда труппа Большого театра блистала небывалым созвездием великих и выдающихся артистов: Васильев, Лавровский, Лиепа, Акимов, Владимиров, Гордеев, и далее – Годунов, Богатырев, Мухамедов... Поистине нелегко выдерживать конкуренцию в таком коллективе! Но Валерий Анисимов определенно обрел свой статус мастера чистой академичности, благородной сдержанной манеры танца, надежного интеллигентного партнерства. Его появление на сцене всегда украшало спектакль, зритель видел истинных романтиков в его героях, идеально сложенных и вдохновенных.
Валерий Анисимов – один из самых любимых учеников знаменитого педагога Петра Антоновича Пестова. Прекрасно выученного (он был по классике лучшим в выпуске 1972 года) юношу приняли в труппу Большого театра. Одну за другой он осваивал партии репертуара и вскоре занял положение премьера: Юноша («Шопениана»), Зигфрид, Альберт («Жизель»), Дезире («Спящая красавица»), Данила («Каменный цветок»), Сергей («Ангара»), Клавдио («Любовью за любовь»), Базиль («Дон Кихот»), Принц («Деревянный принц»). За двадцать лет исполнительской деятельности на сцене ГАБТа ему посчастливилось работать с разными хореографами: Ю. Григоровичем, В. Васильевым, А. Петровым, В. Бокадоро.
Простившись с Большим театром, Анисимов продолжал танцевать в труппе «Кремлевский балет». Причем и с родной сценой Большого он окончательно расстался лишь в 1997 году, выступив в партии Альберта в балете «Жизель» – юбилейном спектакле Людмилы Семеняки, отмечавшей 25-летие творческой деятельности. Артисты продемонстрировали вдохновенное исполнение классического шедевра, когда глубина мастерства и артистичности сочетается с техническим совершенством танца. Сегодня мы встречаемся с Валерием Викторовичем Анисимовым в его педагогической ипостаси.
– Таким артистам, как вы, сама судьба предназначила педагогическую стезю. Вы имели великолепных наставников и должны передать их методику, свой опыт будущим поколениям. В этом процессе преемственности кроется прогресс нашей хореографии.
– Да, действительно, судьба одарила меня встречами с замечательными мастерами. В театре это были Асаф Михайлович Мессерер, Алексей Алексеевич Варламов, Владимир Леонидович Никонов. Бесценный опыт почерпнул в период работы с Юрием Григоровичем, замечательным было сотрудничество с Владимиром Васильевым. Но главное заложила школа, класс Пестова. О его методике можно говорить часами и, к счастью, она зафиксирована на страницах написанной им книги. И все же разгадать до конца тайну его педагогического мастерства не всегда удается. В течение двух лет я занимался в его классе, а теперь, когда сам преподаю, из урока в урок стремлюсь передать ученикам полученное от Пестова. Петр Антонович много значит для моего творческого мировоззрения; мы общались с ним не только в классе, но и по жизни. И продолжаем общаться. Нашей дружбе почти сорок лет. Каждый год 28 декабря мы приходим в гости к Петру Антоновичу в день его рождения. Эта традиция сохраняется.
– Сразу после выпуска вы попали в труппу Большого театра. Как складывалась карьера?
– В творчестве, как и в жизни, важен первый шаг. Я участвовал во Втором Московском конкурсе, танцевал в дуэте с Ольгой Ченчиковой, стал дипломантом. После этого мне поручили партию Вацлава в «Бахчисарайском фонтане», еще через полгода я танцевал в «Шопениане», солировал в па-де-труа в «Лебедином озере», получил роль Бенволио в «Ромео и Джульетте» (редакция Леонида Лавровского). Словом, в театре меня отметили, и я был этому очень рад. Третий Московский конкурс 1977 года стал для меня еще более успешным – стал лауреатом и завоевал серебряную медаль, выступал в паре с Аллой Михальченко. После победы Юрий Николаевич Григорович доверил мне партию Сергея в балете «Ангара» – прекрасную партию, которая мне очень нравилась и, думаю, подходила моей индивидуальности. Далее я был введен в спектакли «Жизель», «Каменный цветок», «Дон Кихот», «Лебединое озеро» на роль Зигфрида. А когда возобновлялась «Спящая красавица» в редакции Григоровича, я танцевал Дезире с выдающейся русской балериной Наталией Бессмертновой. Моя сценическая жизнь протекала очень интенсивно, и я без остатка отдавал себя творчеству.
– Какие партии стали для Вас знаковыми?
– Альберт в «Жизели». Я танцевал этот спектакль со многими замечательными балеринами: Мариной Кондратьевой, Людмилой Семенякой, Аллой Михальченко, Ниной Семизоровой, Надеждой Павловой, шведской балериной Анели Алханко. Однажды мне посчастливилось выступить с Екатериной Максимовой. Разнообразие индивидуальностей, актерских трактовок балерин обогащает собственный творческий багаж, способствует развитию образа. Тут важны надежный профессионализм, умение «подать» балерину.
– В последние годы вашу исполнительскую деятельность ассоциировали со спектаклями Владимира Васильева. В его балетах «Анюта», «Золушка», «Эти чарующие звуки» вы исполняли лирико-романтические партии, столь близкие вашей индивидуальности. Но особенно запомнился Банко в «Макбете» необычностью сочетания сдержанного благородства и отчаянной экспрессии.
– Может быть, Банко был для меня мечтой о героических партиях. Однако уверен, что амплуа в балете (вопреки некоторым утверждениям) продолжает существовать. И только очень немногим великим артистам удавалось шагнуть за черту своего амплуа. У меня оно тоже было – лирико-романтическое.
– После работы в Большом вы пять лет танцевали в «Кремлевском балете», одновременно занимались репетиторством. Очевидно это и стало началом пути педагога?
– На кремлевской сцене я танцевал Принца в васильевской «Золушке», партии Руслана, Наполеона, Зигфрида. Андрею Петрову я благодарен за то, что он пригласил меня в свою труппу, продлил мою творческую жизнь на сцене. У меня были превосходные партнерши – Наталия Балахничева, Елена Жаворонкова, Жанна Богородицкая, Светлана Романова. Одновременно возникла необходимость помочь в репетиторской работе, и я с радостью на это откликнулся. Моими первыми учениками можно считать Сергея Васюченко, Михаила Пухова, с которыми я готовил партии в «Русланеи и Людмиле» и «Лебедином озере». Тогда же стал давать класс. Переход к педагогике произошел органично, без отрыва от исполнительства. В 1996 году ко мне обратилась Марина Леонова и попросила взять ее класс в Академии по дуэтному танцу. Среди моих подопечных оказались Светлана Лунькина, Александр Волчков, Денис Акинфеев. Сам я выпускался по дуэтному танцу у Мариса Лиепы, который учил прекрасно. Его уроки мне очень помогли. Сейчас я подготовил первый выпуск по классическому танцу. Среди перспективных молодых танцовщиков назову Антона Мальцева и Артема Пыжова – это способные артисты.
– Меняются ли параметры педагогических установок, сам педагогический процесс?
– Конечно. Старейший педагог Леонид Тимофеевич Жданов, недавно покинувший нас, буквально накануне ухода беседовал со мной, говорил о необходимости постоянного обновления педагогических приемов. То же утверждает и Пестов, детализируя приемы отработки отдельных движений. Александр Иванович Бондаренко, будучи руководителем нашей кафедры, постоянно посещал мои уроки, давал советы. Мы подробно обсуждали с ним проблемы подготовки того или иного ученика. Я всегда прислушивался к его замечаниям и никогда не забываю его ценных советов. С годами приходит педагогический опыт, стараешься его систематизировать, осознать то ценное, что приносит положительный результат. И, конечно, испытываешь огромную радость, когда к твоим ученикам приходит успех. Так было, когда я помогал прекрасному молодому танцовщику Большого театра Вячеславу Лопатину выступить на конкурсе «Арабеск» в Перми в 2004 году.
– Воспитывая молодых танцовщиков, какие идеалы исполнительства вы им прививаете? Ваши идеалы?
– Не скажу ничего нового – блестящим, вдохновенным было и остается мастерство великих представителей Большого и Кировского театров: Васильева, Лавровского, Лиепы, Акимова, Владимирова, Соловьева, Викулова. Считаю, что во главе угла в спектакле должен быть содержательный музыкально-хореографический образ. К сожалению, мировая тенденция такова, что сегодня ощущается острый дефицит выдающихся хореографов. Их никогда не было много, но сегодня это особенно чувствуется.
– Для учащихся балетных школ, скажем откровенно, главным педагогом всегда является педагог по классике. Таким образом, он должен брать на себя и дополнительные обязанности общекультурного воспитания.
– Безусловно, это так. Пусть не покажется банальностью фраза, что танцовщик-артист раскрывается на сцене во всей своей внутренней сути: мерой интеллекта, широтой кругозора, культурными приоритетами. Не устаю повторять своим ученикам, что танцовщику надо много учиться не только в области профессии, надо стать личностью.
– А собственный жизненный опыт подтверждает сказанное? Как вы попали в балет – вопрос, который задают в начале беседы, поставим в ее завершении.
– Я родился в обычной трудовой семье, никак не связанной с театром. Однако мама, очень красивая женщина с артистичной натурой (она и сегодня, в свои 82 года, может зажигательно станцевать «цыганочку»), всегда тяготела к искусству. И хотя я сопротивлялся, она отвела меня, семилетнего мальчика, в кружок народного танца Дворца культуры ЗИЛ. Кружок вел прекрасный педагог Анатолий Николаевич Трифонов, умевший увлечь детей. Параллельно я занимался спортивной гимнастикой, увлекался общественной работой – в нашей школе был музей Зои Космодемьянской, и я с гордостью водил по нему экскурсии. Балет видел только по телевизору, и он меня в то время совсем не привлекал. Но, несмотря на мои протесты, мама отвела меня в балетную школу, на просмотре я получил высший балл и был принят. Сразу попал под опеку Евгении Александровны Лапчинской, талантливого воспитателя и педагога младших классов. Она знала, как нужно обходиться с ребятами. Высокая, статная, всегда элегантная, курившая крепкие папиросы, она умело вводила нас в мир классического танца. Понимая, что для детей нужна передышка, игровой перерыв, она вовлекала нас в некие импровизированныеигры, а потом снова продолжала заниматься. Занятия с Лапчинской заложили любовь и интерес к классическому танцу. Эти чувства крепли на занятиях Никонова и Пестова. Здесь должен сказать несколько слов о своей семье. Выпускался я из училища, танцуя II акт «Лебединого озера» с юной талантливой ученицей Нины Викторовны Беликовой Галей Чулюкиной. Этот танец продолжается у нас уже 38 лет, и я благодарен судьбе за то, что у меня замечательная семья, которая поддерживает меня всегда и во всем, и, конечно же, в моих взглядах на балет. Для меня классика – это главное. Танцовщик, который владеет техникой классического танца, может работать в труппе любого хореографического направления. Но наоборот – едва ли!
Однако я не против талантливых произведений неклассического стиля, принадлежащих современным хореографам. Мне довелось немало гастролировать, знакомиться с разными зарубежными труппами. Но, очевидно, моя стезя – воспитание и сохранение академичности классического танца. Таким я вижу предназначение нашего русского балета в сложном мире современного искусства.
Галина Беляева-Челомбитько
1 комментарий
обсуждение >>